Почему тараканы вызывают у нас такое сразу? Корреспондентка BBC Future Рэйчел Нувер решила пройти сквозь свой личный ад страха перед этими насекомыми, чтобы об этом узнать – а также выяснить тревожную правду о нашем будущем с этими существами.
Какое ваше первое воспоминание? У меня он был далек от приятного.
Мне примерно четыре года, и я сижу в покрытом зеленым ковром коридоре нашего дома в Билокси, штат Миссисипи. Передо мной открыта дверь в ванную, и моя мама выходит из душа. Когда она берет полотенце, я замечаю на пушистой розовой ткани темное пятно. Это – таракан. Я вижу его раньше, чем она. Когда она оборачивается полотенцем, таракан мгновенно дает о себе знать. Она визжит, обнаженная, уязвимая и испуганная. Я начинаю плакать.
Недавно я спросила маму об этом событии, а она не понимала, о чем я говорю. Может, это мне приснилось, или меня подвели детские воспоминания. Или, возможно, это было привычным делом в нашем доме на юге США, где – независимо от того, как мы не пытались им помешать – тараканы неизбежно попадали внутрь.
Был ли этот случай настоящим или мнимым, но он вызвал у меня сильную неприязнь к тараканам, которая только усиливалась с годами и каждой следующей встречей с этими существами.
Для меня таракан – не просто насекомое. Это своеобразные психологические ворота к целому ряду травматических переживаний: я копаюсь в коробке в своем игрушечном домике и вдруг чувствую на своей ноге таракана, чьи колючие кавычки впиваются в мою кожу; смотрю, как мой первый кот Солти ловит таракана, расчленяет его, а потом ест остатки; нахожу маленького мертвого таракана, который запутался в моих мокрых волосах после поездки на пляж, и потом меня мучают повторяющиеся кошмары, в которых я выбираю тараканов из своих волос.
Тараканы вторгаются в наши дома и делают их своими. Эти воплощения грязи и микробов демонстрируют нам, что все наши усилия по борьбе с грязью и болезнями в конечном итоге бесполезны.
“Они поняли, как использовать возможности, которые мы создаем, и в то же время выработали поведение, которое мешает нам их контролировать, – говорит Джефф Локвуд, профессор естественных и гуманитарных наук Университета Вайоминга. – В известном смысле мы ненавидим то, что лелеем”. Ведь именно наше существование позволяет им преуспевать”.
Так что я решила выяснить истинную природу этих отношений – и иррациональный страх, который они так часто внушают. Эта миссия заставила меня раскопать экзоскелеты тараканов в моем шкафу, исследовать необычные новые методы, помогающие преодолеть страх насекомых, и в конце концов лицом к лицу встретиться со своим страхом в одной из ведущих лабораторий по изучению тараканов в мире. В то же время в процессе я выяснила тревожную правду о будущем наших отношений с тараканами, и это изменило мое отношение к этим врагам.
Углубившись в историю, я быстро понял, что наша неприязнь к тараканам уходит в глубокую древность. Древние египтяне создавали заклинания и умоляли бога Хнума с бараньей головой изгнать тараканов. В древнем Риме Плиний Старший писал об отвратительной природе этих вредителей. Британский исследователь Джон Смит из Джеймстауна жаловался на вонь от тараканов, быстро расселившихся по Новому Свету.
К 19 веку тараканы уже господствовали по всему миру.
Однако учитывая то, что мы знаем о тараканах сегодня, логично было бы их не бояться. В отличие от комаров, клещей или блох, тараканы не являются переносчиками болезней и не питаются нашей кровью. Однако мы почему-то не кричим, когда видим комаров – хотя они являются самым смертоносным животным в мире. Да, тараканы живут в грязи, однако хуже всего, что с вами может произойти – и то если один из этих вредителей пробежит прямо по куску вашей пиццы – это пищевое отравление. Но это ничто по сравнению с малярией, желтой лихорадкой или денге, разносящими комары.
Тем не менее, как ни странно, многие люди страдают от кацаридафобии, или страха перед тараканами. Локвуд предполагает, что их количество достигает десятков миллионов, а Ричард Кааэ, энтомолог из Университета штата Калифорния, считает, что тараканы – это насекомые, которых люди боятся больше всего в мире.
Однако измерить распространение кацаридафобии трудно. Подавляющее большинство людей, которые боятся тараканов, никогда не обращаются за помощью – прежде всего потому, что хотят сделать все возможное, чтобы никогда даже не упоминать об этих существах. Я была одной из них – пока не решила это изменения.
Они подкрадываются к вам
Весь день я возилась на кухне у себя дома в Новом Орлеане, готовя ужин для понравившегося мне парня. После обеда мы вышли на улицу, чтобы насладиться ароматом магнолий. Вдруг, когда я пила вино, летучий таракан сел прямо на мою щеку. Я закричала, спазматически подняла руки вверх и выплеснула водопад красного вина на лицо и белую рубашку моего спутника. Он стоял ошеломленный. Таракан испортил мое свидание.
В худших случаях фобии тараканы оказывают существенное влияние на жизнь жертвы. Психологи рассказывают о пациентах, которые не могут встать с постели ночью или пойти на кухню из-за страха встретить таракана. Эмили Дрисколл, продюсер документальных фильмов из Нью-Йорка, однажды оказалась в ловушке в гостиничном номере в Индии, потому что на ручке двери сидел таракан.
“Я не могла двигаться, меня парализовало, – говорит она. – Я не сводила с него глаз”.
Эндрю Штайн, программист, выросший в Новом Орлеане, а сейчас живущий в Нью-Йорке, также вспоминает, как однажды попал в ловкую ловушку. Вечером в своей только что отремонтированной квартире в Бруклине он услышал знакомое шкряб-скряб из ванной комнаты.
“Я совсем не ожидал увидеть там кучу насекомых, – говорит он. – Но я подумал: этот звук похож на таракана”.
Он пошел в ванную и нашел большого американского таракана, который цеплялся за его полотенце. Следующие два часа он провел в коридоре, пытаясь набраться смелости, чтобы вернуться и убить таракана. Однако он нашел другой выход: когда около двух часов ночи вернулся его сосед по комнате, Эндрю заплатил ему 10 долларов, чтобы тот избавился от таракана.
Трудно точно определить, что именно в тараканах так беспокоит людей – просто потому, что на этот вопрос есть очень много ответов.
“Они непредсказуемы, как будто они делают восемь вещей одновременно. Они выглядят грязными. Они очень быстро двигаются. И, кажется, они совсем не боятся людей, – говорит Эндрю. – Первое, о чем я думаю, когда вижу таракана – что эта существо может перепрыгнуть через комнату и коснуться меня, если захочет – и я ничего не могу с этим поделать”.
Как объясняет Локвуд, причина, по которой тараканы кажутся нам такими отвратительными, кроется в их биологии.
“Тараканы вписываются в то эволюционное сразу, которое мы имеем в жирные, зловонные, скользкие вещи”, – говорит он.
Их непредсказуемые движения и феноменальная скорость – в соотношении с их размером они являются одними из самых быстрых наземных животных – эволюционировали как механизмы бегства от хищников. Так же, как и их зловоние, обусловлено тем, что они сохраняют азотистые отходы, в частности мочевую кислоту, в своей жировой ткани. Наконец, их скользкая поверхность – результат выделения воска на основе липидов, который должен предотвратить потерю воды. Ни одна из этих характеристик отнюдь не привлекает человека.
“Кроме того, – добавляет Локвуд, – они дерзкие маленькие ублюдки”.
Тараканы невероятно плодовиты, и их трудно избавиться. Если одной паре немецких тараканов дать возможность размножаться при наличии достаточного количества пищи, то “в течение нескольких лет их уже может быть два-три миллиона”, говорит Кааэ.
К тому же они едят почти все – от бумаги и травы. В самых экстремальных случаях – как на подлодках ВМС, так и в детских спальнях – они отгрызали ресницы своим спящим жертвам.
Но эти физические и поведенческие особенности не объясняют, почему тараканы так часто становятся объектами фобий. Как оказалось, корни этого страха часто кроются в определенном травматическом опыте – например, когда вы видите, как ваша мать кричит, увидев таракана. Зачастую этот страх формируется рано, примерно в возрасте четырех-пяти лет.
“Эволюционно мы очень склонны к тому, чтобы получать культурные подсказки от родителей и общества относительно того, как нам реагировать на насекомых, – говорит Локвуд. – Сегодня такая реакция преимущественно негативная, поэтому мы воспитываем тревожных детей”.
Однако некоторым удается избежать этого страха. Филипп Келер, опытный энтомолог с озорным блеском в глазах, вероятно, проводит больше времени – добровольно – с тараканами, чем кто-либо другой в мире. В своей лаборатории в Университете Флориды он содержит около миллиона этих насекомых.
Хотя он хорошо знаком с тем, что тараканы вызывают сразу у многих людей, это немного удивляет.
“Я не преодолевал никакого страха, потому что у меня никогда не было никакого страха, – говорит он, улыбаясь. – Пожалуй, я был странным человеком с самого начала”.
Однако его увлечение этими существами все же имеет пределы.
“Лично я не считаю их привлекательными”, – признается он.
Теплым весенним утром я зашла в офис Келера с двойной миссией: узнать все, что смогу об отвратительных предметах его исследования, и, что важнее, встретиться с ними лицом к лицу.
Келер – не психолог, но он знаком с методами лечения фобий в отношении тараканов. Несколько лет назад к нему обратилась женщина лет 50-ти. Она сказала, что ее жизнь разрушили тараканы; куда бы она ни пошла, она не могла функционировать, потому что всегда искала таракана. Не мог бы он чем-нибудь ей помочь?
Он пригласил ее в лабораторию на неформальный сеанс так называемой экспозиционной терапии. Сначала они просто говорили о тараканах, потом перешли к фотографиям и, наконец, к настоящим насекомым. После нескольких визитов она даже смогла держать таракана.
Я поехала в Гейнсвилль, чтобы проверить, подойдет ли мне такая терапия.
Он начинает с того, что пытается выяснить мои претензии к тараканам.
“Что тебе у них не нравится? – спрашивает он. – Цвет, движения, возможно, ощущение их кавычек?”
Я пересказываю несколько своих историй, чтобы он меня понял, и он терпеливо слушает, пока я не кончу.
“Так что тараканы никогда тебе не вредили?” – спрашивает он, наклоняясь над столом. Он бросает вызов логике моего страха – проверенная и рабочая тактика, когда речь идет о лечении иррациональных фобий.
“Ну, пожалуй, нет, – признаю я. – Но они были там… Они были в моем пространстве…”
“Они просто вас напугали”, – предполагает он.
“Да, я думаю, свою роль сыграл эффект неожиданности”, – говорю я.
Теоретически он прав, но я не совсем довольна выводом, к которому мы пришли. “Напугали” – даже близко не отражает того, что со мной умудрились сделать тараканы.
Позже я поняла, как я должна была описать свою проблему. Когда таракан пробирается в мою спальню ночью или летит мне в лицо, это заставляет меня признать, что у меня нет контроля. Подобно тому, как мужчины, щупающие женщин в метро или выкрикивающие в их сторону неприятные вещи, могут не наносить своим жертвам физический ущерб, однако такое нежелательное взаимодействие все равно может вызвать сильный стресс.
Неспровоцированная опасность – фактическая или мнимая – может возникнуть без предупреждения. Она может в любой момент выскользнуть из темного переулка – или из-под дверцы шкафа.
Тараканы нарушают личное пространство своих жертв. По словам Джорджа А. Ромеро, они подкрадываются к вам. И вы ничего не можете поделать, чтобы их остановить.
Но есть ли способ преодолеть это отвращение?
Экспозиционная терапия
“Эй, Таракан!” – однажды посмеялся надо мной одноклассник. Но вместо того, чтобы обидеться, я приняла это новое прозвище, и даже рисовала тараканов на записках, которые передавала под партой друзьям, поощряя его использовать. Тараканы милые, говорила я себе. Нечего бояться. Но когда живой таракан появлялся в школьной ванной или спортзале, эти успокаивающие мысли сразу превращались в то, чем они и были изначально: ложь, которая должна была успокоить испуганную девочку.
С годами я заметила, что моя фобия усиливается. Я считала это слабостью и пыталась по-своему заниматься самолечением. В средней школе я засиживался допоздна, играя в Bad Mojo – компьютерную игру о криминальном энтомологе, который превращается в таракана, и ходила в караоке на вечеринку Joe’s Apartment с песнями о тараканах. Но оцифрованные, антропоморфизированные тараканы на экране и живые тараканы – это совершенно разные вещи.
Когда я стала старше и переехала в Новый Орлеан, я пошла работать в проекте Discovery Walk в зоопарке Одубон и попросилась работать с мадагаскарскими шипящими тараканами и гигантскими бразильскими тараканами. Возможно, если я буду показывать детям безвредность тараканов, думала я, я смогу как-нибудь преодолеть собственную неприязнь к ним.
Но, несмотря на то, что я регулярно имела дело с этими экзотическими видами, я все равно вздрагивала и кричала всякий раз, когда сталкивалась с их братьями в реальной жизни за пределами зоопарка.
Мне было трудно поверить, что что-то может изменить мои ощущения и реакцию на тараканов. Но не все соглашались с моим пессимистическим прогнозом.
Чтобы победить фобии, настаивают терапевты, нужно привыкнуть к причине своего страха – тараканов, высоты или пребывания в толпе. Если сталкиваться с этим снова и снова, со временем оно станет скучным и обыденным.
Однако бесчисленное количество фобических расстройств остается неизлечимым просто потому, что немногие люди имеют уникальное сочетание отчаяния и храбрости, необходимое для того, чтобы добровольно пойти на контакт с тараканами.
“Прикоснуться к таракану – это самое худшее, что я могу представить”, – говорит Штайн.
Некоторые терапевты разрабатывают для устрашающих пациентов обходные пути. Команда исследователей из Университета Якова I в Испании считает, что лечить фобию тараканов может помочь дополненная реальность, то есть проектирование компьютеризированных изображений в реальный мир. Таким образом можно создать впечатление, что воображаемые тараканы бегают по реальной руке человека.
Чтобы протестировать эту систему, испанские исследователи привлекли шестерых участников, все из которых страдали изнурительной, клинически подтвержденной фобией тараканов. Одна участница хотела продать свою квартиру после того, как заметила там таракана, а другая отказалась посещать бабушку, потому что боялась увидеть у нее таракана. Другие говорили о “полной потере контроля”, когда они видели таракана.
Перед прохождением терапии с использованием дополненной реальности ни одна из женщин не согласилась войти в комнату, где был жив таракан в пластиковом контейнере.
Однако после того, как они одели гарнитуру дополненной реальности и наблюдали, как воображаемые тараканы ползают по их рукам в течение одного-трех часов, уровень тревожности женщин медленно начал снижаться.
Когда сеанс закончился, они смогли подойти к живому таракану и даже продвинуть палец в его контейнер на несколько секунд. Через двенадцать месяцев после первичной терапии его результаты у участников сохранились.
“Мозг с фобией хранит плохую информацию о тараканах: он считает, что тараканы очень, очень опасны”, – говорит Кристина Ботелла, профессор клинической психологии и руководитель исследования.
Однако система дополненной реальности изменяет структуру страха, демонстрируя безвредность тараканов.
“Мозг способен хранить новую информацию, которая не совместима со старой”, – говорит она.
К сожалению, дополненная реальность пока не доступна в клиниках. Пока дальнейшие исследования не будут завершены и такое лечение не одобрят для использования во время терапии, люди с фобиями, желающие избавиться от своего страха, должны действовать по старинке: через когнитивную поведенческую терапию в сочетании с экспозиционной терапией.
Усилия тех, кто наберется смелости это попробовать, часто вознаграждаются только за один-три сеанса.
“Эти методы лечения позволяют жить с этими существами, вместо того, чтобы тратить всю жизнь, пытаясь их избегать”, – говорит Локвуд.
Между тем, в Гейнсвилле я надеюсь, что такая терапия может мне подойти.
Мы выходим из кабинета Келера и направляемся к закрытой двери в коридоре.
“А вот и наша комната тараканов!” – провозглашает он, открывая портал к моему личному аду.
Я хотела подождать немного, чтобы собраться, но он заталкивает меня внутрь.
Вдруг я оказываюсь в окружении по крайней мере миллиона тараканов 14 разных видов. Они размещены в десятках стеклянных банок, каждая из которых содержит кучу насекомых – от малышей меньше ноготь моего мизинца до гигантских бразильских тараканов, больше мыши. Однако мои глаза сразу ищут и останавливаются на самом ненавистном из всех видов – американских тараканах.
И пока Келер и его коллега Лиз Перейра демонстрируют мне разные другие экземпляры – мое периферийное зрение не отрывается от американских. Я чувствую муравьи на коже, ускоренное сердцебиение и легкую одышку.
Наконец-то настал момент столкнуться лицом к лицу с этими монстрами. Перейра снимает банку с американскими тараканами с полки и аккуратно ставит ее на стол передо мной. Я инстинктивно шагаю назад, испытывая свой детский страх. Перейра тем временем улыбается.
“В свой первый день здесь я отреагировала, так же”, – говорит она, и протягивает руку, чтобы снять крышку.
“Подождите! А они не вылетят?” – протестую я – но дело сделано.
Маленькая комната наполняет их запах, и я морщу нес, наклоняясь к банке.
“Можно ли к ним прикоснуться?” – спрашиваю я.
“Конечно!” – со смехом отвечает Келер.
Перейра усыпляет тараканов с помощью углекислого газа, и через несколько секунд они обездвиживаются.
“Хотите подержать?” – протягивает она мне одного из них.
Я протягиваю дрожащую руку, и она бросает таракана в мою раскрытую ладонь. Мой мозг с трудом воспринимает эту противоречивую информацию – я держу таракана, и все в порядке – и в то же время я нервно, истерически смеюсь, когда Келер делает несколько фотографий.
А потом все кончается. Перейра осторожно берет таракана и возвращает его к спящим друзьям.
Позже я присылаю фото, на котором держу таракана, своему парню.
“Это не считается, если ты в перчатках!” – пишет он в ответ.
Он явно не понимает, думаю я, качая головой. Это поймет только другой человек с фобией. В перчатках или без перчаток – а я держала таракана, и я выжила.
К тому же, учитывая, что мы недавно узнали о тараканах, если мы ценим свое здоровье, то следует избегать с ними физического контакта.
Повод для беспокойства
Однажды утром в подростковом возрасте я встала с кровати и потянулась к коробке с остатками печенья на полу. Я откусила кусочек и, жуя, случайно заметила, что в коробке лежит большой кусок шоколадной глазури. Однако это была не глазурь. Это был огромный американский таракан. Который до этого мог копаться в сточных водах и гнилом мясе. Я выплюнула недоженное печенье, забрызгав бело-розовые обои с цветочным узором. Эти пятна так никогда и не вывели.
Я не случайно надела перчатку в тараканой комнате Келера. Люди давно подозревали, что тараканы являются механическими переносчиками болезней – они контактируют с гнилью, фекалиями и грязью, а затем переносят эти микробы на другие поверхности.
В то же время трудно доказать, что в частном случае пищевого отравления был виноват именно таракан – когда это могли быть грязные руки шеф-повара или множество других факторов.
Однако несколько лет назад Келер с одним из своих студентов помогли доказать, что тараканы вполне могут переносить вредные бактерии. Такие бактерии, как сальмонелла и кишечная палочка O157:H7 – смертельный вид – могут выживать на поверхности тараканов не менее двух месяцев, создавая при этом риск попадания в пищу. Бактерии также могут пережить путешествие через кишечник таракана, поэтому их фекалии, разбросанные по дому, также могут быть потенциальным источником заболеваний.
Однако, скорее всего, распространение болезней – не самый большой вред тараканов для нашего здоровья. Белки, содержащиеся в фекалиях тараканов, отрыжках и на их теле. Это подтверждает в частности то, что энтомологи часто имеют аллергическую реакцию на предмет своих исследований.
У известного специалиста по тараканам Уильяма Белла развилась такая аллергия на кутикулу членистоногих, что к концу своей карьеры он больше не мог есть омаров.
Но самые серьезные проблемы с аллергией на тараканов возникают в городах, где от них часто невозможно уйти. Люди дышат запахом тараканов в метро и в ресторанах, в автобусе и на улице. А те, кто живет в больших многоквартирных домах, где недостаточно борются с вредителями, сталкиваются с этими невидимыми аллергенами и непосредственно в своих домах.
Больше всего от аллергии на тараканов, также связанной с приступами астмы, страдают дети.
Мэтт Перзановски изучает эти аллергены в своей лаборатории Школы общественного здравоохранения Мейлмана Колумбийского университета Нью-Йорка. Они с коллегами ездят по домам по всему городу и собирают образцы пыли на кухнях и в кроватях.
В своей стерильной лаборатории он анализирует их содержание на наличие частей тараканов. Если бы вы посмотрели на эти безобидные с виду кусочки пуха и пыли, вы никогда бы не догадались, что они могут содержать частицы тел и отходы шестилапых захватчиков.
“Тарганы не изменились, – говорит он. – Самая важная вещь, которая изменилась с точки зрения влияния, заключается в том, что теперь дети просто проводят гораздо больше времени внутри, а это значит, что они больше находятся в окружении тараканов”.
Перзановские обнаружил, что дети, живущие в районах, где фиксируют более высокий уровень заболеваемости астмой, примерно вдвое чаще страдают аллергией на тараканов.
Другими словами, тараканы – это не просто источник иррационального страха. Они могут оказывать влияние на наше здоровье. Вопрос в том, что мы можем с этим поделать?
Будущая война
Я обливаю таракана потоком “Рейда”, и получаю извращенное наслаждение от его танца смерти. Как бы он ни старался, он больше не может удержаться на гипсовой стене. Он падает, и уже через несколько минут лежит на спине, и лыжи его кавычки периодически вздрагивают. Но я знаю, что этот таракан – мертв.
Мы наивно полагали, что сможем их остановить. В 1990-х, когда на рынке появились ловушки-приманки, мы считали, что выиграли войну. После десятилетий неэффективной домашней борьбы мы наконец-то разработали метод, который, казалось, полностью уничтожит врага.
Для тараканов приманки были “как кокаин”, говорит Джек Бранс, владелец компании Brans Pest Control в Харахане, Луизиана. Мы самодовольно полагали, что решили проблему. Как следствие, меньше энтомологов посвящали свои исследования тараканам, и финансирование исследований также переключили на других вредителей – например, клопов.
Но этот успех был недолгим. В начале 2000-х тараканы снова начали появляться на кухнях и в ванных комнатах. На энтомологических конференциях заговорили об усилении неприятеля. Эксперты поняли, что тараканы начали давать отпор. Приманки уже не были такими эффективными, как прежде.
В начале 2010-х годов исследователи обнаружили по крайней мере одну из проблем: тараканы произвели сразу в глюкозу. Эти сладости, которые первоначально были приманкой для тараканов, стали для них отвратительными.
Келер считает, что нам никогда не победить тараканов. Как он отмечает, эти насекомые прекрасно чувствовали себя еще за сотни миллионов лет до того, как мы появились. Мы просто дали им дополнительный толчок, необходимый для глобального владычества.
“Они смогли найти решение почти для всего, что им подбрасывало жизнь на протяжении более 300 миллионов лет, – говорит он с оттенком набожности в голосе. – Люди не смогли бы пережить те изменения, через которые успешно прошли тараканы”.
Скорее всего они переживут и нас. И когда наш вид наконец исчезнет, тараканы с удовольствием будут лакомиться нашими останками.
Что касается меня, я не планирую в ближайшее время выращивать колонии тараканов у себя в квартире, и обязательно держать бутылку Raid под раковиной. Но когда придет лето и тараканы выползают из своих тайников, я попробую делать то, что делают большинство жителей Нью-Йорка: просто игнорировать их. Иначе меня ждет очень грустное будущее. Пришло время побороть страх и научиться жить с этими завоевателями.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.