Мерой того, как тает ледяной покров, нагреваются моря и воздух, в водах Арктики появляется новая жизнь. Полосатели, афалины, кашалоты направляются на север, в то время как грызли, белохвостые олени, койоты и другие животные и птицы расширяют свой ареал в лесах на юге.
При этом также меняется и география заболеваний, поскольку новые патогены, поражающие растения, животных и людей, также распространяются на большей территории.
Новые жуки направляются на север и опустошают сибирские леса, млекопитающие Аляски страдают от появления новых клещей, а человеческие дома на севере Норвегии оккупируют новые насекомые.
На Аляске, где зимние температуры за последние 60 лет выросли почти на 4C, вся экосистема претерпевает изменения. Морской лед начинает таять раньше, чем в прошлом, что влечет за собой изменения в количестве фитопланктона – мелких организмов, дрейфующих в водных течениях – в нижней части пищевой цепи. Это оказывает отрицательное влияние на популяции рыб и птиц.
Озера меняют размеры, волны жары становятся более частыми и сильными, и млекопитающие вынуждены искать новые источники пищи. Эдвард Струзик описывает “множество смертельных и изнурительных болезней”, поражающих северных оленей в Скандинавии и России, овцебыков на островах Бэнкс и Виктория в арктической Канаде и белых медведей и тюленей у побережья Аляски.
Новые патогены появляются повсюду. Среди них – загадочные вредители на малавийских кукурузных полях, новая грибковая инфекция, которую нашли в ухе японки, неизвестное насекомое, уничтожающее деревья в России, и новая бактерия, поражающая плоды лимонных деревьев во Флориде.
Я пообщался с Дэниелом Бруксом, бактериологом из лаборатории паразитологии Гарольда Мантера в Государственном музее Университета Небраски. Исследования, проведенные им и его коллегами, показывают, что с глобальным нагревом патогены все чаще переходят от одного хозяина к другому. Он утверждает, что вскоре изменение климата спровоцирует пандемию, и мы можем ожидать ряд непредсказуемых вспышек заболеваний людей, животных и растений.
“Мы редко имеем представление о том, где появится следующий патоген. Все, что мы знаем – это то, что они лучше находят нас, чем мы их”, – говорит он.
Брукс рассматривает изменение климата и болезни в историческом и экологическом контексте.
“Когда климат стабилен, – говорит он, – виды, как правило, изолированы и специализированы. Но когда он меняется, как это происходит сейчас, среда меняется, и это создает возможности для колонизации и эволюции новых видов”.
В последние 15 000 лет, говорит Брукс, прогресс человеческой цивилизации – сельское хозяйство, одомашнивание животных, расцвет городов и глобализация – сопровождался ростом риска заболеваний.
“Но никогда раньше человеческое население не было столь большим, не имело такой высокой плотности и не было столь взаимосвязанным. Сейчас мы приближаемся к настоящему шторму увеличения рисков заболевания”, – считает он.
По его словам, прошлые пандемии в основном возникали во время климатических изменений, которые дестабилизировали население и вызывали миграции, голод и конфликты. Затем, с возвращением климатической стабильности, они утихали.
Пока изменения климата будут влиять на биосферу, патогены будут перемещаться между людьми, сельскохозяйственными животными и в дикой природе.
“Планета – это минное поле эволюционных катастроф, ожидающих своего развития. Сейчас мы находимся в период ускорения климатической активности, поэтому мы должны ожидать больше новых болезней. Именно эти новые болезни, которые становятся более вероятными из-за изменения климата, затем усугубляют бедность, голод, засухи, конфликты и миграцию”, – объясняет Брукс.
Изменение климата, отмечает он, не вызывает болезни само по себе – скорее, оно является “мультипликатором”, что увеличивает и ускоряет угрозу появления заболеваний. Когда температура повышается или падает, когда идут сильные дожди или засуха длится дольше, условия для жизни меняются, и насекомые, летучие мыши или клещи, часто переносят возбудителей таких заболеваний, как малярия, лихорадка Рифт-Валли, холера и денге, активнее меняют свою географию .
Многие годы считали, что патогены преимущественно привязаны к одному хозяину, однако Брукс и его коллеги наглядно демонстрируют, что вирусы и бактерии могут менять хозяев и часто это делают, в результате чего, вместе с изменением климата, неизбежно появляются новые заболевания или вспыхивают старые.
Они предполагают, что у нас сейчас кризис новых инфекционных заболеваний, когда известные патогены становятся опаснее, появляются где-то в новом месте или заражают новых хозяев, при этом меняется как движение патогенов, так и влияние, которое они оказывают на людей и животных.
Другие исследования показывают, что изменения климата и землепользования в ближайшие десятилетия создадут много новых возможностей для вирусов переходить между видами, в частности к человеку.
В настоящее время, говорит Колин Карлсон из Центра глобальной науки и безопасности в области здоровья и Института Верена при Джорджтаунском университете, нас способны заразить около 10 000 видов вирусов, но подавляющее большинство из них циркулирует среди диких млекопитающих.
Его моделирование показывает, как вирусы распространяются между 3139 видами, в результате чего возникают новые горячие точки распространения болезней.
В более теплом, физически деградированном мире, который создает человек, виды будут естественным образом сближаться в местах высокого биоразнообразия, и там, где сосредоточено население, скорее всего в Азии и Африке. Такие млекопитающие, как летучие мыши, впервые столкнутся с другими млекопитающими и потенциально распространят тысячи вирусов. Этот экологический переход, возможно, продолжается, говорит он.
Когда речь идет о потеплении, экологический процесс происходит примерно так: температура повышается, что влияет на количество осадков и влажность, режим ветра и солнечного света; это увеличивает интенсивность циклонов, наводнений, засух и волн жары, которые в свою очередь влияют на выживаемость, распространение и размножение патогенов, связанных со вспышками холеры, брюшного тифа, филяриоза, лептоспироза, малярии, желтой лихорадки и множества.
Изменения в теплеющем мире подбрасывают много медицинских сюрпризов. В 2016 году далекое прошлое вернулось на север России вместе со вспышкой сибирской язвы, убившей 12-летнего мальчика и заразившей десятки полукочевых оленеводов и их животных.
Волна жары с беспрецедентной температурой в районе 35 градусов Цельсия частично растопила вечную мерзлоту и обнажила труп северного оленя, который погиб от болезни много лет назад и был похоронен в замерзшую землю. Как следствие, девяносто человек попали в больницу.
К тому времени мне не приходило в голову, что потепление может “разбудить” спящие, но все еще активные патогены. Вирусы и бактерии могут “жить” тысячелетиями в замороженном состоянии, и никто не имеет представления о том, что еще может быть похоронено в ледяных почвах и ледниках, откуда может освободиться при нагревании.
И нам недолго ждать новых доказательств. За последние пять лет Европейское космическое агентство нашло сотни древних микроорганизмов, устойчивых к антибиотикам, в вечной мерзлоте Аляски, а китайские охотники выделили 33 древних и ранее неизвестных вируса в возрасте по крайней мере 11 000 лет в тибетских ледниках и других местах. .
Очень возможно, что в ближайшее время будет еще много подобных открытий.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.