Сына Инны Талалай, 25-летнего Игоря, 18 марта остановили российские военные на КПП при выезде из Мариуполя у села Красное. Волонтер на легковушке вывозил из города, который тогда находился в осаде, четырех человек. После обыска всех отпустили, Игоря – нет.
“Им что-то не понравилось в телефоне и его покрасневшие глаза. Он им показался подозрительным”, – рассказывает Инна Талалай, жительница Днепра.
Игорь не признавался маме, что именно в Мариуполе. Она думала, что сын помогает беженцам в Запорожье.
О том, как он исчез, Инна узнала от людей, которых Игорь вывез из Мариуполя. Они увидели ее сообщения на телеканалах Днепра. В этот город они достались после того, как россияне задержали все автомобили на КПП. Целый месяц она ничего не знала о случившемся с сыном.
На сегодняшний день количество пропавших без вести и потерянных в войне украинцев точно не известно. Однако представления об этом дают обращения на “горячие линии” и на телеграмм-каналы, созданные с начала войны: речь может идти о десятках тысяч людей. Вероятно, среди них много погибших, но люди месяцами живут с надеждой, что узнают хоть что-нибудь о своих близких.
Только в одном телеграмм-канале “Поиск пропавших”, который создала телеведущая Екатерина Осадчая вместе с волонтерами, более 21 тысячи уникальных фотографий разыскиваемых людей.
Подобных волонтерских групп и чатов в соцсетях – не один десяток. Люди оставляют данные о пропавших везде, многократно дублируя в группах, а также на “горячих линиях” государственных органов и международных организаций – минобороны, СБУ, Нацполиции, Национального информационного бюро, офиса Уполномоченного по правам человека, Красного Креста.
Своего сына Инна Талалай нашла самостоятельно, но большинству людей это не удается.
Инна рассказала, что о судьбе сына узнала через месяц после исчезновения. После того, как она подала заявки во все государственные чат-боты и “горячие линии”, в телеграмм-канале одного из российских СМИ она увидела сюжет из Оленовской колонии, расположенной на территории, которую контролирует “ДНР”, и среди пленных узнала сына. Это та самая колония, куда недавно попали защитники “Азовстали” и где в ужасных условиях содержат до четырех тысяч украинцев, не прошедших так называемую российскую “фильтрацию”.
Игоря и тех, кто был рядом, в сюжете называли “военнопленными”, говорит Инна, хотя ее сын не военный.
Впоследствии ей позвонил какой-то мужчина из Донецка, вышедший из колонии, и сказал, что ее сын действительно там.
Инна была готова ехать в оккупированный Донецк, но близкие уверили ее, что она не пройдет “фильтрацию”.
Историй, подобных, когда удается установить, где находится человек, гораздо меньше, чем тех, когда никаких следов нет.
С начала полномасштабной войны с Россией собирают и обрабатывают информацию о пропавших Национальном информационном бюро при министерстве реинтеграции, штабах при СБУ, минобороны, офисе Уполномоченного по правам человека. Розыск людей – это компетенция и полномочия Национальной полиции и СБУ.
Однако сообщений о пропавших так много, что естественно возникли волонтерские телеграмм-каналы и группы в соцсетях.
В каждой из групп – от нескольких тысяч до десятков тысяч подписчиков.
Но общего реестра пропавших и пленных нет.
20 мая в правительстве появился Уполномоченный по лицам, пропавшим без вести при особых обстоятельствах, который должен координировать эти структуры и составить единый реестр пропавших без вести и военнопленных.
“Вышел из дома и не вернулся”
Один из каналов в телеграмме – “Поиск родственников. Бучанский район”. В нем около 2200 человек. Жители Бучи и других сел и городов района, наиболее пострадавших от армии РФ в Киевской области, расспрашивают друг друга о пропавших, размещают фото.
Больше всего сообщений – за март, когда Буча и соседние села были оккупированы россиянами.
“Вышел из дома и не вернулся” – одно из самых распространенных сообщений и сейчас, спустя два месяца после освобождения Киевщины.
“Обращений много, но место нахождения очень многих людей найти не удается”, – рассказывает участница группы Эля.
Сама она с помощью чата нашла своих соседей. К сожалению, мертвых. Трех женщин и девочку 14 лет россияне расстреляли в автомобиле, когда они пытались скрыться из Бучи.
Отдельно есть чат о погибших в Бучанском районе, чьи лица установить не могут – с фотографиями изуродованных, обгоревших тел. А также фото вещей и одежды, которые могут узнать родные.
“Словно растворились в воздухе”
Ирина ищет своего отца Анатолия Невмержицкого и куму Викторию Власенко с начала марта. Они жили в девятиэтажке Бородянки, которую разбомбила российская авиация. Но она знает, что они вышли из дома, чтобы укрыться в других зданиях.
“Я не смогла уговорить отца убежать раньше. Когда произошел взрыв, несколько раз мы были на связи ночью и утром 2 марта. Папа говорил, что собрал вещи и был готов к планируемой эвакуации. Кума мне сказала: дом горит, мы убегаем. Они вышли из дома и дальше все”, – рассказывает Ирина.
Ирина рассказывает, что в разбомбленной Бородянке все завалы разрушенных домов, где были тела погибших, уже расчищены, но ее отца и кумовья не нашли. У их девятиэтажки нашли только паспорт Виктории.
Ирина предполагает, что родных могли увезти в Беларусь, поскольку такие случаи в поселке были.
“Говорили, что наш батюшка вывозил людей в Беларусь. Мы были у него, показывали фото – он говорит, что не узнает их. Еще один мужчина, которого вывез священник, через Беларусь и Польшу вернулся в Украину, и он тоже не помнит таких”, – говорит Ирина.
Она и ее брат также сдали образцы ДНК в Буче, когда там работали французские специалисты, но это пока не помогло.
“Я не знаю, что я еще могу сделать. Они как будто растворились в воздухе. Но и среди мертвых их не нашли”, – говорит Ирина.
Волонтеры – бизнесмены, домохозяйки, айтишники
Десятки телеграмм-каналов и групп в фейсбуке созданы на местном уровне везде, где шли бои – от Киевской области до Мариуполя.
Харьковский поисково-спасательный отряд “Милена” искал пропавших людей еще до вторжения российской армии. Преимущественно в Харьковской, Херсонской, Запорожской, Николаевской областях.
В “Милене” работают волонтерами бизнесмены, ИТ-специалисты, домохозяйки, охранники и т.д. До войны они находили людей и на местности, но с началом боевых действий занимаются только информационным поиском.
“Несколько сотен добровольцев поделены в закрытых чатах на разные группы – одни ведут информационный поиск в соцсетях, на российских сайтах или распространяют информацию о пропавших, кто-то обзванивает больницы и морги. Хотя сейчас у нас нет достаточных ресурсов звонить самостоятельно, чаще мы предоставляем информацию тем людям , которые ищут своих”, – рассказывает соучредитель “Милены”, директор риелторской компании в Харькове Константин Рюмшин.
По его словам, чаще всего в “Милену” обращаются те, кто ищут пропавших в Мариуполе и Харьковской области.
К середине мая было 2 454 обращения о пропавших гражданских. Поисковики установили, что 75 из них погибли, живыми обнаружили 1701. Среди них и те, с кем родные потеряли связь во время эвакуации или депортации в Россию, и эти люди сами смогли сообщить о себе.
Найдено более 1500 человек
Телеведущая Екатерина Осадчая вместе с 15 волонтерами, основала телеграмм-канал “Поиск пропавших” в начале войны. Сегодня на этот канал подписаны более 81 тысячи участников.
В нем уже более 20 тысяч заявок и фотографий пропавших. Недавно этот проект поддержал телеканал “1+1”, а волонтеры начали сотрудничать с государственными службами, у которых, как говорит Осадча, самые большие списки и базы данных.
Поскольку сообщений о пропавших тысячах, в телеграмм-канале их объединили хештегами с названием городов, а также тегами #эвакуация, #списки.
По итогам апреля команда Екатерины Осадчей говорит, что помогла отыскать более 1500 человек. Телеведущая призывает присоединяться к каналам в телеграмме и инстаграмме и вместе искать следы пропавших земляков.
Огромный пласт работы
Пока очень большую часть работы по поиску пропавших проводили активисты на местах, но есть надежда, что этот процесс начнет координировать и направлять государство благодаря вновь созданной должности уполномоченного.
Уполномоченным по вопросам лиц, пропавших без вести при особых обстоятельствах, стал Олег Котенко, который с 2014 года возглавлял общественную организацию “Патриот”, которая, среди прочего, занималась розыском без вести пропавших военнослужащих.
“Этот человек должен координировать поиск пропавших людей, создание единого реестра, сотрудничая с Национальной полицией, СБУ, ГСЧС, оперативным штабом ВСУ. Предполагается, что будут созданы поисковые гуманитарные отряды, которые будут непосредственно заниматься поиском людей, которые могли быть депортированы в Россию или Беларусь, а также установлением мест захоронения погибших, останков, изъятия тел и т.д. То есть это огромный пласт работы”, – говорит правозащитница Александра Матвийчук.
По информации минреинтеграции, поисковикам дадут право контактировать с юридическими структурами и людьми на временно оккупированных территориях.
Родные некоторых военных, пропавших еще во время войны на Донбассе в 2014 году, искали их годами. Акция в Киеве, октябрь 2020 года
Однако, Александр Матвийчук напоминает, что впервые закон о правовом статусе пропавших без вести был принят в 2018 году. Он предусматривал работу правительственной Комиссии, которая должна была заниматься пропавшими без вести в результате вооруженного конфликта, временной оккупации части Украины, чрезвычайных ситуаций.
В сентябре 2021 года представители Международного комитета Красного Креста сообщали, что пропавшими в результате войны на Донбассе с 2014 года считались 811 человек.
“Комиссия так и не заработала, и это позор. То есть, на правовом уровне структура уже была, но результатов – никаких”, – добавляет Александра Матвийчук.
Сейчас, когда ситуация с пропавшими без вести приобретает огромный масштаб, правительство обещает и масштабную деятельность по поиску.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.