В течение нескольких месяцев BBC тайно общалась с тремя жителями Северной Кореи. Они одними из первых рассказывают о катастрофе, которая разворачивается в стране с тех пор, как более трех лет назад правительство закрыло границы.
Голод, жестокие расправы и никакого шанса убежать. Мы изменили их имена, чтобы защитить их.
Мён Сук сгорбилась над телефоном, отчаянно пытаясь продать еще одну партию лекарства. Искусная бизнес-леди, она тайно продает мизерные количества контрабандных медикаментов тем, кто в их отчаянно нуждается.
Этих продаж ей достаточно, чтобы прожить еще один день. Однажды ее уже поймали, и она едва откупилась взяткой, чтобы не попасть в тюрьму.
Она не может позволить себе, чтобы ее снова поймали. Но в любой момент в дверь могут постучаться. Она опасается не только полиции, но и своих соседей. Доверять сейчас нельзя почти никому. Раньше так не было. Когда-то медицинский бизнес Мен Сук процветал.
Но 27 января 2020 Северная Корея резко закрыла свои границы в ответ на пандемию, остановив въезд не только людей, но и еды и товаров. Ее граждане, которые раньше не могли выезжать из страны, теперь не могли перемещаться за пределы своих городов.
Гуманитарные работники и дипломаты собрали вещи и уехали. У пограничников есть приказ стрелять во всех, кто даже приближается к границе.
Самая изолированная страна мира стала информационной черной дырой.
Под тираническим правлением Ким Чен Ина жителям Северной Кореи запрещено контактировать с внешним миром. С помощью организации Daily NK, управляющей сетью источников внутри страны, BBC удалось пообщаться с тремя простыми людьми.
Они хотят рассказать миру о катастрофических потерях, причинивших их жизнью закрытие границы. Они понимают, что если правительство узнает, что они общаются с нами, их, скорее всего, убьют.
Чтобы защитить их, мы можем раскрыть лишь часть того, что они нам сказали. Но их опыт позволяет увидеть, что происходит внутри Северной Кореи.
Мьон Сук
“Ситуация с едой никогда не была такой плохой у нас”, – говорит нам Мён Сук. Как и большинство женщин в Северной Корее, она является главной гастарбайтером в семье.
Мизерные зарплаты, которые мужчины получают на обязательной государственной работе, почти ничего не стоят. Это заставляет их жен искать творческие способы зарабатывать на жизнь.
К закрытию границы Мен Сук организовала контрабандный вывоз из Китая крайне необходимых лекарств, в том числе антибиотиков, которые она продавала на местном рынке. Ей нужно было подкупить пограничников, эта взятка съедала более половины ее прибыли, но она приняла это как часть игры. Это позволило ей жить комфортной жизнью в своем городе на севере страны, вдоль большой китайской границы.
Обязанность обеспечивать свою семью всегда вызывала у нее определенный стресс, но теперь все стало сложнее. Достать медикаменты для продажи стало почти невозможно.
Однажды в отчаянии она сама пыталась провезти лекарство, но ее поймали, и теперь за ней постоянно следят. Она попыталась продавать северокорейские лекарства, но даже их трудно найти теперь, а это значит, что ее заработок уменьшился вдвое.
Теперь, когда ее муж и дети просыпаются, она готовит им завтрак из кукурузы. Прошли те времена, когда можно было есть обычный рис. Ее голодные соседи принялись стучать в дверь с просьбой поесть, но она вынуждена их отгонять.
Чан Хо
В приграничном городке Чан Хо упорный строитель, переживает неприятное утро.
“Я хочу, чтобы люди знали – я сожалею, что родился в этой стране”, – говорит он.
Он снова встает на рассвете, чтобы помочь своей жене собраться на рынок, а затем отправиться на строительство. Он добросовестно несет ее продукты и загружает их на прилавок, вполне осознавая, что только благодаря ее бизнесу он все еще жив.
Тех 4000 вон, которые он зарабатывает в день – примерно 4 доллара США – уже недостаточно, чтобы купить один килограмм риса. Прошло так много времени, как его семья получала государственные продовольственные пайки, что он забыл о них.
По его словам, рынки, где большинство северокорейцев покупают продукты, сейчас почти пустые, а цены на рис, кукурузу и приправы выросли.
Северная Корея не производит достаточно пищи, чтобы прокормить свой народ, и потому она полагается на импорт. Закрывая границу, правительство прекратило поставки жизненно важных продуктов питания, а также удобрений и техники, необходимой для выращивания сельскохозяйственных культур.
Сначала Чан Хо боялся, что может умереть от наковыря, но со временем он стал волноваться, что умрет от голода, особенно когда наблюдал, как умирают люди вокруг него.
Первой семьей, умершей от голода в его деревне, была женщина с детьми. Она стала слишком больна, чтобы работать. Ее дети поддерживали ее жизнь сколько могли, выпрашивая еду, но все трое умерли.
Следующей была мать, приговоренная к каторжным работам за нарушение правил карантина. Она и ее сын умерли от голода.
Совсем недавно одного из сыновей его знакомой уволили из армии из-за недоедания. Чан Хо помнит, как его лицо внезапно раздулось. Через неделю он умер.
“Я не могу заснуть, когда думаю о своих детях, которым приходится жить в этом безнадежном аду”, – говорит он.
Чи Йон
В сотнях километров отсюда, в относительно состоятельной столице Пхеньяне, где вдоль городской реки стоят многоквартирные дома, Чи Йон ездит на работу на метро. Она истощена после очередной бессонной ночи.
У нее двое детей и муж. Она удерживает их на копейки, зарабатываемых в продуктовом магазине. Раньше она уносила из магазина фрукты и овощи, чтобы продать их на рынке. Она также продавала сигареты, которые ее муж в качестве взятки получал от своих коллег. За эти деньги она покупала рис.
Теперь ее сумки тщательно обыскивают, когда она уходит из магазина, а муж больше не получает взятки. Никто не может позволить себе что-нибудь отдать.
“Они сделали невозможным любой побочный заработок”, – сокрушенно говорит женщина. Чи Йон скрывает, что она ест только раз в день. Голод она выдержит. Но она не хочет, чтобы люди знали, что она бедна.
Ее преследуют воспоминания о неделе, когда она была вынуждена есть пулюк – кашу из овощей, растений и трав, похожую на пасту. Это блюдо ассоциируется с самым мрачным периодом в истории Северной Кореи – периодом страшного голода, который опустошил страну в 1990-х годах, убив по меньшей мере три миллиона человек.
“Мы выживаем, планируя еду на 10 дней вперед, потом еще на 10, думая, что если мы с мужем умрем от голода, то, по крайней мере, накормим своих детей”, – говорит Чи Йон. Недавно она прожила два дня без еды.
“Я думала, что умру во сне и не проснусь утром”, – говорит женщина.
Несмотря на собственные трудности, Чи Йон заботится о тех, кто находится в худшем состоянии. Теперь нищих стало больше, и она останавливается возле людей, лежащих на улице, но обычно обнаруживает, что они мертвы.
Однажды она постучала в соседнюю дверь, чтобы дать им воды, но никто не ответил. Когда власти зашли внутрь через три дня, они обнаружили, что вся семья умерла от голода.
“Это катастрофа, – говорит она. – Без поставок из-за границы люди не знают, как зарабатывать на жизнь”.
Недавно она услышала, что люди убивают себя дома, а другие уходят в горы, чтобы там умереть. Она сожалеет о том, что люди больше не чувствуют сожаления.
“Даже когда кто-то умирает рядом, ты думаешь только о себе. Это бессердечно”.
В течение месяцев ходят слухи о том, что люди умирают от голода. Это вызывает опасение, что Северная Корея может оказаться на грани нового массового голода. Экономист Питер Уорд, изучающий Северную Корею, называет эти отчеты “очень тревожными”.
“Если люди из вашего близкого окружения умирают от голода, это значит, что ситуация с продовольствием очень серьезная. Более серьезная, чем мы думали, и хуже со времен голода в конце 1990-х”, – говорит он.
Голод в Северной Корее стал переломным моментом в относительно короткой истории страны, вызвав распад ее жесткого социального строя.
Государство, которое не могло прокормить людей, дало им немного свободы делать то, что им нужно для выживания. Тысячи людей бежали из страны и нашли убежище в Южной Корее, Европе или Соединенных Штатах.
Тем временем расцвели частные рынки и женщины начали продавать на них все от сои до подержанной одежды и китайской электроники.
Родилась неформальная экономика, а вместе с ней и целое поколение северокорейцев, научившихся жить без помощи государства – капиталистов, процветающих в репрессивной коммунистической стране.
Когда в конце дня рынок пустеет, Мен Сук подсчитывает свои мизерные доходы, она волнуется, чтобы государство не забрало и эти копейки.
По ее мнению, пандемия стала лишь поводом власти восстановить контроль над жизнями людей.
“Они действительно хотят расправиться с контрабандой и остановить бегство людей, – говорит женщина, – Теперь, если вы даже приблизитесь к реке на границе с Китаем, вас ждет суровое наказание”.
Строитель Чан Хо также на грани. Это самый трудный период, который он когда-либо переживал. Голод был тяжелым, но тогда не было этих жестких разгонов и наказаний.
“Если люди хотели убежать, государство тогда мало что могло сделать, – говорит он. – Теперь один неправильный шаг, и вам грозит казнь”.
Сын его друга недавно был свидетелем нескольких казней, совершенных представителями власти. В каждом случае убили по три-четыре человека. Их преступлением была попытка скрыться.
“Если я буду жить по правилам, я, вероятно, умру от голода, но, просто пытаясь выжить, я боюсь, что меня могут арестовать, назвать предателем и убить”, – говорит Чан Хо.
“Мы застряли здесь в ожидании смерти”.
До закрытию границ более тысячи беглецов из Северной Кореи ежегодно прибывали в Южную. Но с тех пор известно лишь несколько случаев, когда людям удавалось попасть в безопасное место на юге.
Спутниковые изображения, проанализированные неправительственной организацией Human Rights Watch, показывают, что власти в течение последних трех лет строили многочисленные стены, заборы и охранные посты, чтобы укрепить границу и сделать невозможным бегство граждан.
Даже просто связаться с кем-то за пределами страны становится все опаснее. Ранее жители близ границы могли тайком звонить за границу, подключаясь к китайским мобильным сетям, с помощью китайских телефонов, ввезенных контрабандой в страну.
Теперь на каждой встрече общества, говорит Чан Хо, каждому, кто имеет китайский телефон, приказывают сдаться. Недавно знакомого Мен Сук поймали за разговором с кем-то в Китае и отправили на несколько лет в тюрьму для перевоспитания.
Уничтожая контрабанду и связь людей с внешним миром, государство лишает своих граждан возможности заботиться о себе, говорит Ханна Сонг из Северокорейского центра баз данных по правам человека (NKDB).
“Когда еды уже не хватает, мы полностью отдаем себе отчет в ущербе, который это нанесет”, – говорит она.
Однако эти строгие меры контроля не смогли уберечь от коронавируса. 12 мая 2022 года, спустя почти два с половиной года после начала пандемии в мире, Северная Корея подтвердила свой первый официальный случай.
Не имея возможности сделать людям анализы, всех у кого была лихорадка фактически закрывали дома на 10 дней. Им и всей семье было запрещено выходить на улицу. Когда болезнь начала распространяться, целые улицы и даже города заблокировали, иногда более двух недель.
В Пхеньяне Чи Йон видела из своего окна, как некоторым из ее соседей, у которых не хватало еды, чтобы выдержать карантин, приносили под дверь овощи. Но рядом с границей такой помощи не было.
Мен Сук запаниковала. Она давно жила одним днем, не имея запасов пищи. Вот поэтому она и взялась тайно торговать лекарствами, убежденная, что лучше рискнуть подхватить вирус, но заработать денег, чем ждать голодной смерти.
Чан Хо говорит, что пять семей были “при смерти”, когда их освободили с карантина. Они выжили только потому, что после наступления темноты выходили на тайные поиски продовольствия. “Те, кто не мог выйти из дома, погибли”, – говорит он.
“Люди кричали, что умирают от голода, и тогда правительство открыло на несколько дней немного риса из своих запасов”, – говорит мужчина. Были сообщения, что в некоторых районах карантин отменили раньше, когда стало ясно, что иначе люди не выживут.
Подхватившие вирус не могли полагаться на лечение в заброшенных больницах страны. Там закончилось даже базовое лекарство.
Официальный совет правительства заключался в том, чтобы использовать народные средства для облегчения симптомов. Когда сама Чи Йон заболела, она отчаянно звонила по телефону своим друзьям, чтобы получить советы. Ей посоветовали выпить кипяток, настоянный на корнях зеленого лука.
По словам Чи Йон, от коронавируса умерли многие пожилые люди и дети. Эксперты в области здравоохранения говорят, что в Северной Корее, в отличие от других стран, дети болеют ковидом, ведь почти 40% населения, по данным ООН, недоедает.
Один из городских врачей сказал Чи Йон, что во время вспышки умирал примерно один человек из 550 в каждом районе Пхеньяна.
В такой пропорции на всю страну могли умереть 45 тысяч человек – в сотни раз больше, чем официальное количество смертей – 74. Но, как ей объяснили, в каждом случае причина смерти была другой – туберкулез или цирроз печени.
В августе 2022 года, через три месяца после вспышки, правительство объявило о победе над вирусом, заявив, что в стране его ликвидировали. Однако многие карантинные меры и правила все еще действуют.
Когда Ким Чен Ын закрыл границу таким экстремальным способом, он удивил международное сообщество. Северная Корея из-за производства ядерного оружия находится под жесткими санкциями многих стран мира.
Ей запрещено продавать свои ресурсы за границу, и она не может импортировать топливо, необходимое для функционирования. Многие спрашивают, почему страна, экономика которой разрушена, добровольно причиняет себе столько боли?
“Я думаю, что лидеры испугались, что ковид может убить много людей или, по крайней мере, тех людей, которые им были нужны”, – говорит Питер Уорд, имея в виду военных и элиту, удерживающих семью Ким у власти.
Учитывая одну из самых плохих систем здравоохранения в мире, недоедающее и непривитое население, было разумно предположить, что многие умрут.
Но, по словам Ханны Сонг из NKDB, ковод также дал Ким Чен Ину идеальную возможность восстановить контроль над жизнями людей.
“Это то, что он тайно хотел сделать в течение очень долгого времени, – говорит она. – Его приоритетом всегда была изоляция и контроль над своими людьми, насколько это возможно”.
Приготовив и съев свой крошечный ужин, Чи Йон моет посуду и убирает дом влажным полотенцем. Она рано ложится спать, надеясь лучше отдохнуть. Она может спать больше, чем Чан Хо. Он сейчас трудится так много, что часто остается спать на строительстве.
В относительной тишине своего пограничного городка Мён Сук берет минутку, чтобы отдохнуть со своей семьей перед телевизором. Он работает от аккумулятора, который они зарядили в течение дня.
Ей особенно нравятся южнокорейские сериалы, хотя они запрещены. Их контрабандой перевозят через границу на картах памяти и продают тайно.
Последний сериал, который смотрела Мён Сук, был о K-pop-звезде. После закрытия границы в страну практически не попадают новые телешоу, говорит женщина. Кроме того, репрессии так усилились, что люди стали более осторожными.
Она подразумевает Закон об отказе от реакционной идеологии и культуры, принятый в декабре 2020 года. По закону тех, кто контрабандой ввозит иностранные видео в страну и распространяет их, могут казнить.
Чан Хо называет это “самым страшным новым законом из всех”. Простой просмотр видео может привести к 10 годам тюрьмы. Целью закона, согласно копии текста, полученной информационной организацией Daily NK, является предотвращение распространения “гнилой идеологии, которая развращает наше общество”.
Считается, что единственное, чего Ким Чен Ын боится больше всего, – это то, что его люди узнают о преуспевающем и свободном мире, который существует за пределами их границ, и проснутся от лжи, которую им продают.
Чан Хо говорит, что после принятия закона иностранные видео почти исчезли. Смотреть их решается только молодое поколение, вызывающее у родителей безмерное беспокойство.
Чи Йон рассказывает о недавнем публичном суде в Пхеньяне. Местные лидеры собрались, чтобы судить 22-летнего мужчину, распространявшего южнокорейские песни и фильмы. Его приговорили к 10 годам и трем месяцам лагерей. До 2020 года, по словам Чи Йон, это был бы тихий суд, возможно, с годом заключения.
“Люди были шокированы строгостью наказания, – говорит она. – Страшно, насколько они нацелены на молодежь”.
Рю Хен У, бывший дипломат КНДР, бежавший от правительства в 2019 году, говорит, что закон ввели, чтобы воспитать лояльность у молодых людей, потому что они выросли с отношением, которое отличается от отношения их родителей.
“Мы выросли, получая подарки от государства, но за Ким Чен Инна страна ничего не дала людям”, – говорит он. Теперь молодые люди задают себе вопрос, что страна вообще для них сделала.
Чтобы обеспечить соблюдение закона, правительство создало группы, которые безжалостно расправляются со всем, что считается антисоциалистическим, говорит Чи Йон. “Люди не доверяют друг другу. Страх велик”.
Саму Чи Йон также вызвали на допрос, связанный с новым законом. После этого она больше никому не выражает свое мнение. Теперь она боится людей еще больше.
Это уничтожение доверия между людьми настораживает профессора Андрея Ланкова, изучающего Северную Корею в течение 40 лет.
“Если люди не доверяют друг другу, нет отправной точки для сопротивления, – говорит он, – Это означает, что режим КНДР может стабилизироваться и существовать в таком виде еще много лет и десятилетий”.
Чи Йон
В январе 2023 года правительство приняло еще один закон, запрещающий людям использовать слова, связанные с южнокорейским диалектом.
Нарушение этого закона может, в крайних случаях, также привести к смертной казни. Чи Йон говорит, что сейчас много законов, о которых нужно помнить, и часто людей забирают за нарушения, о которых они даже не знают. Когда они спрашивают, прокуроры просто отвечают: “Вам не нужно знать, какой закон вы нарушили”.
“То, что рассказывают эти три человека, подтверждает страшные подозрения, что Северная Корея еще более репрессивна и тоталитарна, чем когда-либо раньше”, – говорит Сокол Парк из организации “Свобода в Северной Корее”, которая помогает северокорейским беглецам.
“Там разворачивается страшная трагедия”, – говорит он.
Недавно появились признаки того, что власти могут готовиться к открытию границы. Мьён Сук и Чан Хо, живущие рядом с границей, говорят, что большинство жителей их городов имеют прививки от наковы – возможно, китайской вакциной.
В Пхеньяне, по словам Чи Йон, многие получили две прививки. Кроме того, данные таможни показывают, что страна снова пропускает некоторое количество зерна и муки через границу с Китаем, возможно, пытаясь уменьшить дефицит и предотвратить голод, которого все так боятся.
Чи Йон вспоминает, как Ким Чен Ын встретился с президентом Трампом в 2018 году, чтобы договориться об отказе от ядерного оружия. Она вспоминает, что была исполнена надежды, надеясь, что вскоре она сможет путешествовать за границу.
Переговоры сорвались, и с тех пор лидер КНДР продолжает тратить свои ограниченные финансы на усовершенствование ядерного арсенала, отвергая все дипломатические предложения международного сообщества. В 2022 году он провел рекордное количество испытаний ракет.
“Нас обманули, – говорит Чи Йон. – Это закрытие границы вернуло наши жизни на 20 лет назад. Мы чувствуем себя преданными”.
“Люди никогда не хотели этой бесконечной разработки оружия, которая приносит трудности поколениям за поколением”, – сетует она.
Чан Хо обвиняет международное сообщество.
“США и ООН выглядят слабыми”, – говорит он, спрашивая, почему они все еще предлагают вести переговоры с Ким Чен Ином, когда вполне понятно, что он не отдаст оружие. В то же время строитель хочет, чтобы США напали на его страну.
“Только с войной и избавившись от всего руководства мы сможем выжить, – говорит он. – Давайте покончим с этим так или иначе”.
Мён Сук соглашается. “Если бы была война, люди бы отвернулись от нашего правительства, – говорит она. – Это реальность”.
Но Чи Йон надеется на что-нибудь попроще. Она хочет жить в обществе, где люди не будут голодать, где ее соседи живы, и где им не придется шпионить друг за другом. И она хочет есть рис три раза в день.
Последний раз, когда мы с ней связывались, у нее не было чем прокормить ребенка.
Мы передали наши выводы правительству КНДР. Представитель посольства КНДР в Лондоне сказал: “Информация, которую вы собрали, не вполне правдива, поскольку она происходит из сфабрикованных свидетельств сил, выступающих против КНДР. КНДР всегда ставила в приоритет интересы народа даже в трудные времена и непоколебимо отдана благосостоянию людей”.
“Благополучие людей является нашим главным приоритетом, даже несмотря на испытания и вызовы”.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.