Немногие произведения искусства в последнее время настолько поразительно продемонстрировали разрыв между критиками и зрителями, как сериал Netflix в этом году под названием “Дамер – Чудовище: История Джеффри Дамера”.
Драма о пресловутом американском серийном убийце Джеффри Дамере, который в 1978-1991 годах убил 17 молодых мужчин и парней, вышла на стриминговой платформе в сентябре посреди недели, почти без анонсов и предварительного просмотра для прессы – обычно так бывает, если сериал хорошие.
Неудивительно, что вердикты СМИ по поводу сериала были в основном довольно критическими.
В то же время показатели пересмотра оказались астрономическими: согласно собственным рейтингам Netflix, за первую неделю сериал смотрели 196,2 миллиона часов, что в то время стало рекордным показателем.
В течение 60 дней просмотры достигли 1 миллиарда часов, что поставило сериал в один ряд с такими мировыми телевизионными феноменами, как “Удивительные чудеса” и “Игра в кальмара”.
Очевидно, что множество зрителей не могли оторваться от этой страшной и мрачной истории – и рейтинг 83% на Rotten Tomatoes свидетельствует о том, что подавляющему из них сериал понравился. Однако, несмотря на это, он вызвал беспрецедентные культурные дебаты.
Корни этого спора, пожалуй, лучше всего можно проиллюстрировать сравнением с другой криминальной драмой, основанной на реальных событиях – минисериалом BBC “Четыре жизни”. Он также сосредоточился на ужасной истории серийного убийцы Стивена Порта, убивавшего молодых геев, и несостоятельности полиции – которая, как утверждали некоторые, была вызвана институциональными предубеждениями (гомофобия по делу Порта и гомофобия и расизм по делу Дамера).
Однако разница заключалась в том, что стиль и тональность “Четырех жизней” были мрачными и сдержанными: сам Порт был подчеркнуто пустым, проходным персонажем, без всякой предыстории, а в центре сериала были истории четырех его жертв – или, скорее, семей жертв, которые в большинстве своем согласились на съемки сериала и/или сотрудничали с его авторами, а в самом сериале были изображены как борцы за справедливость для своих близких.
“Дамер” был совершенно противоположным. Первая половина сериала полностью сосредоточилась на убийце, которого сыграл Эван Питерс. Она погрузила зрителей в его мрачный мир: в детство, в котором он имел проблемы в семье, и в настоящее время, где он заманивал жертв в свою страшную квартиру.
Автор сериала Райан Мерфи стал известен в частности благодаря своей антологии “Американская история ужасов” – и здесь он снова обращается к приемам горора, чтобы усилить у зрителей чувство страха.
Как писал рецензент Джек Кинг для GQ, “кажется, будто Мерфи имитирует “Техасскую резню бензопилой” и “У холмов есть глаза”, а игра Питерса недалека от социопатического Ганнибала Лектера”.
Более того, сериал сняли без согласия ни одной из семей жертв – и после его выхода многие из них публично выразили свое огорчение его выходом.
Это заставило многих критиков говорить о том, что сериал не просто плохой, а непристойный.
“Сериал “Джеффри Дамер” Райана Мерфи является наиболее эксплуататорским на телевидении 2022 года?” – спрашивал The Guardian. А Анна Лешкевич в своей статье для New Statesman под названием “Отменить фильмы о реальных преступлениях” вообще утверждала, что сериал доказал, что весь этот жанр является “морально неоправданным”.
Ключевые вопросы, которые затронул сериал
Несомненно, разговор вокруг этого сериала ведет к более широкой дискуссии в целом о том, что мы смотрим – или должны смотреть – когда речь идет об криминальных драмах, основанных на реальных событиях, и не только.
Прежде всего, это поднимает вопрос фокуса: не является ли предоставление серийному убийце центрального места в фильме само по себе актом мифологизации и прославления? Такие мысли в культурной среде усиливаются, и ряд произведений, от книг до документальных сериалов и фильмов, приложили усилия, чтобы сместить фокус рассказа из убийц к их жертвам. В этом контексте также упомянули о связанных с “Дамером” ток-токах, в которых пользователи выражают грусть или сочувствие Дамеру или “романтизируют” сцены с ним.
Имеют ли серийные убийцы стать персонами нон-грата в фильмах и теледрамах – или, по крайней мере, отойти у них на задний план? Джаррид Бартл, преподаватель криминологии и правосудия в Мельбурнском университете RMIT, считает, что в этом случае не может быть жестких правил.
Он больше других рецензентов симпатизирует сериалу и отмечает, что он больше сосредоточен на жертвах, чем многие другие драмы, основанные на реальных преступлениях, а также многие другие фильмы и сериалы собственно о Джеффри Дамере. И действительно, вторая половина сериала смещает фокус из Дамера на его жертвы и их семьи.
В то же время Бартл говорит, что хотя фокус на жертвах в таких фильмах имеет свои плюсы, “иногда трудно рассказывать эти истории, не раскрывая суть самих убийц и их мотивы”. Он также добавляет, что исследования говорят, что люди часто смотрят фильмы, основанные на реальных преступлениях, чтобы понять психологию того, почему люди убивают.
А как насчет тех тик-токов?
“Мне неизвестно ни об одном исследовании, которое бы указывало на то, что в наши дни наблюдается более высокий уровень проблемного увлечения серийными убийцами, чем в прошлом”, – говорит Бартл.
И действительно, это изображено и в самом сериале, когда Дамер в тюрьме получит “письма от поклонников”.
Также возникает вопрос согласия: стоит ли снимать фильмы о реальных преступлениях только с разрешения тесно связанных с ними – учитывая значительный потенциал повторной травмы? Корреспондентка по культуре журнала Vox Аджа Романо говорит, что именно так и должно быть: “Создавайте криминальные драмы, основанные на реальных преступлениях, если считаете нужным – но создавайте их с помощью и с уважением к жертвам”.
Однако Бартл и в этом вопросе возражает против такой однозначности. По его мнению, “этические дилеммы” переноса ужасающих преступлений на экран мало чем отличаются от тех, которые возникают в любых репортажах о преступлениях в целом.
“[Независимо от источника] члены семей жертв часто не хотят видеть, как то, что касается их близких, превращается в любое зрелище, и это вполне естественно”, – говорит он.
Кроме того, по его словам, следует учитывать общественный интерес к некоторым историям. Он считает, что сериал “Дамер” как раз отвечает требованиям общественного интереса, ведь в нем показано, как в основе трагедии лежат системная гомофобия и расизм – а также то, что, хотя эту историю уже пересказывали неоднократно, ее выход на популярной стриминговой платформе обязательно донесет ее до тех людей, которые раньше о ней не слышали.
Он почувствовал это на собственном опыте, разговаривая с людьми после выхода сериала: “Я обнаружил, что на самом деле много людей, которые раньше не слышали эту историю, но сейчас ее увидели, и я думаю, что в этом есть какая-то польза”.
Сам Мерфи также стремится подчеркнуть этот аспект общественного интереса.
“Нас интересовал не столько сам Джеффри Дамер, сколько то, что сделало его тем монстром, которым он стал”, – сказал он и добавил, что на самом деле сериал делает акцент на “системном расизме и гомофобии”.
Впрочем, другие критики говорят, что акцент в сериале был сделан именно на личности Джеффри Дамера – и это видно во всем начиная от рекламы сериала.
“Его портрет имеет теплый отблеск и расположен между металлическими золотыми панелями, – писала Лешкевич в New Statesman о том, как увидела Дамера в исполнении Питерса на светодиодном билборде в центре Лондона. – Дамер был буквально приподнят: высоко поднят над городом в позолоченной раме, как бог”.
Проблемы с фильмами, основанными на реальных событиях
Хотя “Дамер”, по-видимому, вызвал самые горячие дискуссии – это далеко не единственный сериал в этом году, основанный на реальных событиях, попавших под горячую руку критиков.
Среди них был минисериал Hulu о Памеле Андерсоне “Пэм и Томми”, рассказывающий о том, как частные вещи обнародуют без согласия, – и, по иронии судьбы, не имел согласия самой Андерсон на съемки.
Также в центре дискуссий оказался последний сезон сериала “Корона” – из-за искажения фактов и того, что с приближением к сегодняшнему дню воспоминания становятся острее.
В некоторых случаях такие дискуссии даже перешли в юридическую плоскость.
В сентябре Netflix согласился урегулировать иск грузинской шахматистки Ноны Гаприндашвили, возмутившей собственное изображение в популярном минисериале 2020 года “Ферзевый гамбит”.
Тем временем в августе стало известно, что Рэйчел ДеЛоач Уильямс, бывшая подруга “фальшивой наследницы” Анны Сорокиной, подала в суд на Netflix за клевету и вмешательство в частную жизнь из-за ее изображения в фильме “Выдуманная Анна”.
В июне Майкл Петерсон заявил, что планирует проконсультироваться с юристами по поводу драмы HBO “Лестница”, основанной на реальном деле о смерти его жены, которая, по его словам, содержала “вопиющие выдумки”.
В октябре американская версия таблоида The Sun писала, что отец Джеффри Дамера, Лайонел, планировал подать иск против Netflix в отношении двух сериалов о Дамере – драме Мерфи и документального сериала “Разговоры с убийцей: Пленки Джеффри Дамера”.
“Могу с уверенностью сказать, что мы заметили рост такого рода расследований”, – говорит Гелена Шипман, специалист по клевете в юридической фирме Carter-Ruck.
Она говорит, что в связи с увеличением количества лент, основанных на реальных событиях, на их авторов будет расти давление, чтобы они были более осторожны в определении того, что именно они делают.
– изображают реальные события или фантазии?
В то же время она добавляет, что простая оговорка в начале фильма – например, такие, которые появлялись в сериале “Выдуманная Анна” (“Вся эта история вполне правдива. За исключением всех тех частей, которые полностью выдуманы”) и в трейлере последнего сезона. Корона” (где сериал называли “вымышленной инсценировкой”, “вдохновленной реальными событиями”) – не снимает с авторов ответственности.
“Если не будет абсолютно четко указано, какие части являются выдумкой, а какие фактами, то продюсер перекладывает обязанность определения этого на зрителя, но на самом деле юридическая ответственность лежит на продюсере и издателе”, – говорит Симпсон.
Но одно дело – юридические последствия, и совсем другое – мораль. Или, с точки зрения этики, не зашли авторы сериалов, основанных на реальных событиях, слишком далеко – или, точнее, наоборот – недостаточно? Похоже, мы достигли точки, когда дискуссии о репрезентации, согласии и вообще необходимость воспроизведения определенных травматических событий в виде развлекательного контента выходят на первый план.
Но в то же время зрительские рейтинги “Дамера” говорят сами за себя. Возможно, как предполагает Бартл, существует инстинктивное болезненное любопытство, побуждающее людей смотреть такое вневременное кино.
“Это – хорошо задокументированная особенность человека на протяжении всей истории, – говорит он, – И я считаю, что некоторые критики поспешили расценить это как плохой импульс, я считаю его естественным”.
“Меня бы больше волновало, если бы существовал какой-то моральный код, утверждающий, что “людям не нужно знать об этих вещах, людям не нужно слышать о страшных преступлениях”. Для меня это был бы более контрпродуктивный социальный импульс”, – добавляет он.
Так же зритель может осуждать произведение как неэтическое, и в то же время продолжать его смотреть – так изменчива природа человеческого поведения.
И действительно, мощная негативная реакция на “Дамера” не остановила его создателей от создания целой антологии “Чудовища”, героями которой должны стать “другие ужасные фигуры, повлиявшие на общество”, над которой начал работу Netflix – и которая еще больше возмутила критиков.
В то же время Бартл воздерживается от общих суждений и говорит, что каждый фильм этой серии стоит оценивать отдельно – но в то же время задает вопрос, примут ли в последующих работах авторы во внимание критику, с которой столкнулись после “Дамера”.
Безусловно, за этим внимательно будет наблюдать не только он.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.