Известия о зверствах российских военных против мирного населения Украины появляются ежедневно. Есть призывы к привлечению к ответственности президента Путина и других за военные преступления, но насколько вероятно это произойдет?
Учитывая прошлый опыт и неспособность остановить эту войну, из-за которой более 11 миллионов человек покинули свои дома, корреспондент BBC Фергал Кин размышляет, сможет ли международное сообщество объединиться ради Украины.
Даже когда весенний солнечный свет наполняет небольшой парк, он остается тревожным местом. Еврейский мир, который чествуют на Арсенальной площади в центре Львова, был уничтожен геноцидом.
Молящиеся в синагоге Золотая Роза были либо сосланы, либо убиты. От истории здесь не уйти. Она живет в надгробиях погибших и в пустоте, которую оставило после себя убитое поколение.
В крупнейшем городе Западной Украины прошлое сталкивается с настоящим и другим образом. Его можно услышать в бряцании чемоданов нынешних беженцев, которые они тянут по тем же мощеным улицам, где жарким летом 1941 года немцы и их местные коллаборанты гнали евреев на смерть.
Фотографии тех дней являются одними из самых ужасных из Холокоста: женщин раздевают и бьют перед толпой, ее глаза выпучены от ужаса, а губы замерли в крике.
Мы не среди новой мировой войны или Холокоста, но уроки для мира того ужасного конфликта – и обещания, данные после него – актуальны, и мы не можем их игнорировать.
Эту реальность резко сформулировал президент Украины Владимир Зеленский, когда он на прошлой неделе выступал перед Советом Безопасности ООН. Он напомнил собравшимся, что ООН была создана в 1945 году, чтобы гарантировать мир после ужасов Второй мировой войны.
Россия превращает “право вето в Совете Безопасности ООН в право убивать”, – заявил президент Владимир Зеленский на заседании Совета 4 апреля.
Перечислив обвинения в военных преступлениях российских войск в Украине – безосновательных убийствах, пытках, изнасилованиях – он призвал Раду предоставить распоряжение о расследовании этих преступлений.
“Вы готовы закрыть ООН? – спросил он. – Вы думаете, что время международного права истекло? Если ваш ответ “нет”, то вы должны действовать немедленно”.
Угроза мира в Европе сейчас больше, чем когда-либо после окончания холодной войны в 1989 году. Почти месяц я наблюдал, как семьи убегают на запад из Львова в поездах, автомобилях и автобусах, потому что Россия ведет войну против их родины.
Я слушал, как уцелевшие из осажденного порта Мариуполя рассказывали об аде на земле – телах, лежащих на улицах, о знакомом им городском пейзаже, магазинах, ресторанах, парке Гурова с его впечатляющими фонтанами, превратившимися в руины.
Меньше года назад я гулял в парке Гурова с Любовью Васильевной и Домиником, ее двухлетним внуком. Я знаю Любовь восемь лет, с того дня, когда ее ранили, а двух других внуков – 10-летнего Никиту и шестилетнюю Каролину – убили в начале войны в 2014 году после восстания поддерживаемых Россией сил на востоке Украины против Киева.
“Они втроем гуляли, когда взорвался снаряд. В больнице Любовь сказала мне, что обвиняет себя в их смерти. “Я не знаю, как я это переживу. Их обиды всегда перед моими глазами”, – сказала она.
Мне было приятно встретить ее в прошлом году, во время относительного покоя, с новым внуком. “Я улыбаюсь, потому что сейчас живу для него, – сказала она мне. – Мне есть о ком заботиться. Он доставляет мне радость”.
Сейчас, когда Мариуполь разрушают, я не знаю, что произошло с Любовью и Домиником. Я звонил и звонил, но ее телефон больше не отвечает.
Каждый день на львовском вокзале я искал их лица в толпе беженцев – но тщетно. Любовь и Доминик, погибшие Никита и Каролина – среди многих миллионов других, чьи жизнь разрушило самое большое невыполненное обещание в истории. Ее дали после Второй мировой войны, и она крепко укоренена в истории Львова.
Львов – это город, который напоминаю нам о самых плохих страницах в истории человечества, но также о том, что можно сделать, чтобы оградить нас от последствий агрессии.
Если пройти пять минут к западу от руин синагоги, вы увидите приземистое двухэтажное здание, которое было колыбелью важнейшего мирового законодательства о правах человека – тех же принципов, согласно которым могут быть осуждены президент Путин и его армия.
Юридический факультет Львовского университета был альма-матер Рафала Лемкина, который изобрел слово “геноцид” для обозначения попытки “полностью или частично” уничтожить национальную, религиозную или расовую группу.
В ужасе от нацистского Холокоста Лемкин ввел этот термин в 1944 году, а через четыре года ему удалось заставить ООН определить геноцид как преступление по международному праву.
Его сокурсник, Герш Лаутерпахт, сыграл важную роль в создании правовой концепции преступлений против человечества, впервые была использована для преследования нацистских лидеров на Нюрнбергском процессе в 1945-46 годах.
Оба мужчины были евреями и учились во Львове в начале ХХ века. Тогда Львов назывался Лембергом и был космополитическим городом Австро-Венгерской империи, где жили поляки, украинцы, евреи и другие национальности из всей империи.
Первая мировая война уничтожила Австро-Венгрию и положила начало эпохе нестабильности, поскольку поляки, украинцы, Советский Союз и нацистская Германия боролись за контроль над городом. Большинство оставшегося еврейского населения было уничтожено во время Холокоста – среди них и родственники Лемкина и Лаутерпахта.
В конце второй мировой войны Львов перешел под власть Советского Союза, где он оставался до падения коммунизма и создания независимой Украины в 1991 году.
Хотя двое исследователей отличались в важных аспектах – Лемкин отстаивал групповую защиту, а Лаутерпахт сосредотачивал внимание на правах личности – их наследие было закреплено в Уставе ООН 1945 года, который обещал “спасти следующие поколения от бедствия войны, которая дважды в течение нашей жизни принесла человечеству и закрепила веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности…”.
Теперь Львов снова оказался в центре большой исторической травмы.
Я думаю об этой фразе – “достоинстве и ценности человеческой личности” – когда наблюдаю, как люди дерутся за место в поезде в первые дни эвакуации Украины. Я вспоминаю ее, когда вижу изображение расстрелянных мирных жителей в Буче, и мне интересно, что случилось с мечтой львовских адвокатов?
Мы живем в эпоху, когда миллионы людей убегают из дома из-за войны. Я видел, как они прыгали с лодок контрабандистов на мель на греческом пляже, крича от радости, что “Бог велик”. В Демократической Республике Конго, Мьянме и Йемене я слышал, как гражданские жертвы описывали жестокие военные кампании.
Согласно последним статистическим данным ООН, собранным перед вторжением России в Украину, сейчас во всем мире принудительно перемещено 84 миллиона человек. Эти цифры отражают кризис международного порядка, когда ООН не в состоянии предотвратить убийства и насилия в отношении гражданского населения во многих регионах мира.
Чтобы понять, как мы до этого дошли, необходимо вернуться в одно из самых страшных преступлений нашей современной эпохи.
Кризис беженцев
Все это уже было в Руанде – геноцид, преступления против человечества и массовые изнасилования как орудие войны. В конце весны 1994 года меня отправили в маленькую центральноафриканскую страну, которая превратилась в огромное кладбище под открытым небом.
Мертвые тела несло по рекам. Они лежали грудами в церквях. Над заброшенными селами висел вонь разлагающихся тел.
По оценкам, за 100 дней геноцида в Руанде было убито до 800 тысяч человек. Это привело к одному из самых страшных кризисов беженцев в нашей памяти.
Геноцид произошел потому, что полная ненавистью элита решила, что решение проблем страны заключается в уничтожении этнического меньшинства здесь.
Через две недели после начала геноцида, когда уже были убиты десятки тысяч человек, Совбез ООН проголосовал за сокращение миротворческих сил с более чем 2000 человек до 270. Это произошло после того, как руандийская армия напала и убила 10 бельгийских миротворцев. Большие государства покинули Руанду на произвол судьбы.
В отличие от Украины сейчас Руанда не имела большого геополитического значения. США и другие представители Совбеза отказались (пока уже не было поздно) использовать слово, придуманное львовским юристом Рафаэлем Лемкиным, ведь название убийств “геноцидом” могло повлечь необходимость вмешательства и защиты жертв в соответствии со статьей 1 Конвенции о геноциде.
Я никогда не смогу забыть, как беженцы тутси ютились в нескольких метрах от меня возле муниципального офиса в Бутаре – городе на юге Руанды – окружены экстремистскими ополченцами и солдатами, и думали, будут ли они жить или умрут. Многих в конце концов убили.
В июле 1995 года, год спустя после завершения геноцида в Руанде, войска боснийских сербов под руководством генерала Ратко Младича убили 8 тысяч мужчин и мальчиков, когда они захватили город Сребреница. Это произошло на виду голландских миротворцев ООН.
Два геноцида 1990-х годов – в Центральной Африке и бывшей Югославии – показали, что происходит, когда Совет безопасности предстает перед вызовом выполнять положения Устава ООН. Обещание 1945 года было нарушено – из-за отсутствия политической воли и раскола.
Но эти ужасные годы в 1990-х должны были оказать глубокое влияние на международное право. Если геноцид не удалось предотвратить, за него по крайней мере нужно было наказать. Были созданы трибуналы, чтобы судить обвиняемых в Руанде и бывшей Югославии. Были также суды, рассматривавшие дела обвиняемых в ответственности за массовые убийства в Камбодже и Сьерра-Леоне.
ООН проводила военные операции, чтобы остановить убийство мирных жителей в Сьерра-Леоне, а силы НАТО вмешались, чтобы прекратить изгнание этнических албанцев из Косово. Хотя последнее спровоцировало зловещее противостояние с Россией, союзницей Сербии, уже настороженной по поводу расширения НАТО на восток.
Мир решил создать постоянный суд для рассмотрения дел о геноциде и преступлениях против человечества. Международный уголовный суд – МКС – был создан в 1998 году для рассмотрения самых серьезных дел о нарушении прав человека. Он не часть ООН, но был создан членами ООН и тесно сотрудничает с организацией.
В 2009 году состоялся знаковый момент – президент Судана Омар аль-Башир стал первым действующим главой государства, которого МКС обвинил в геноциде – за убийство мирного населения в Дарфуре.
Так же, как и в конце второй мировой войны, идея заключалась в том, что судебное преследование может не только обеспечить ответственность, но и заставит будущих лидеров войны дважды подумать, прежде чем злоупотреблять правами гражданского населения.
Но с первого дня возникла проблема, омрачающая нынешнюю дискуссию о военных преступлениях в Украине.
Ни США, ни Китай, ни Россия не ратифицировали Римский устав – договор, по которому был создан суд. Это означает, что три крупнейших военных государства не подпадают под юрисдикцию МКС.
Единственный способ, которым этого можно достичь – это если за это проголосует Совет безопасности. Но поскольку каждая нация имеет право вето, это никогда не произойдет. Это означает, что МКС был бы бессилен, если бы хотел обвинить президента Путина и его старших генералов в преступлении ведения агрессивной войны против Украины.
Агрессия была описана Нюрнбергским трибуналом после Второй мировой войны как “высокое международное преступление, отличающееся от других военных преступлений тем, что включает в себя аккумулированное зло их всех”.
Следует упомянуть, что произошло, когда суд пытался расследовать вероятные военные преступления всех сторон в Афганистане. Администрация Трампа дошла до того, что ввела санкции против главного прокурора МКС, чтобы продемонстрировать неприемлемость какого-либо судебного преследования американских войск.
А в китайском автономном районе Синьцзян попытка вероятного геноцида китайских чиновников в отношении уйгуров провалилась, поскольку Китай не был членом МКС.
Адвокат по делам военных преступлений, профессор Филипп Сэндс считает, что такое отношение сверхдержав создает “однобокое правосудие”, когда судят только представителей менее могущественных государств.
“Одно правило для слабых, другое правило для сильных – в конечном счете такой правовой порядок не может полноценно существовать, это вообще не правовой порядок”, – говорит он.
Дед профессора Сендса родом из Львова, а его прабабушку убили нацисты. Он один из тех, кто рассматривает возможность создания специального международного трибунала для предъявления обвинения российскому президенту и его командирам.
Но правовая база – не единственный вопрос, который висит над нынешними дебатами по вторжению России в Украину. Даже некоторые сторонники судебного преследования президента Путина признают обвинения в двойных стандартах против США и Великобритании.
Профессор Сэндс отмечает, что вторжение в Ирак в 2003 году коалиции под руководством США поляризовало мировое мнение. Тогдашний генеральный секретарь ООН Кофи Аннан позже назвал вторжение незаконным. “Ты пожнешь то, что посеешь, и то, что сеешь, включает в себя двойные стандарты”, – сказал он.
Британское и американское правительства настаивали, что вторжение было законным.
Но президент Путин использовал пример Ирака как риторическую палку, чтобы избить США и Британию, когда объявил о своем решении напасть на Украину, заявив, что были “особые условия” для вторжения в Ирак, которое было осуществлено “без каких-либо законных оснований”.
На самом деле никогда не было золотого времени послевоенного мира, руководимого международной дипломатией. Большие государства не вели апокалиптическую ядерную войну, но миллионы погибли в больших и малых войнах – в Корее, Алжире, Конго, Камбодже, Вьетнаме, Алжире, Индонезии, Анголе, Эфиопии, Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии и на многих других сражений.
Некоторые из этих войн были – по крайней мере, частично – “посредническими войнами” между сверхдержавами. Более 4000 миротворцев ООН погибли в разных зонах конфликта, пытаясь защитить мирных жителей и выступить в качестве буфера между враждующими сторонами.
Вместо того чтобы стать местом, где крупные государства последовательно работают ради мира, Совет безопасности слишком часто становился площадкой соперничества сверхдержав. Украина – это только последний опасный пример.
26 февраля, через два дня после начала российского вторжения, Совбез собрался, чтобы обсудить резолюцию с призывом к Москве прекратить вторжение и вывести все войска. Россия наложила вето на этот шаг в мир.
В очень зловещий момент президент Путин негласно угрожал применить ядерное оружие для сдерживания любого вмешательства НАТО. Независимо от того, намерен он развернуть ядерное оружие или нет, само заявление о такой угрозе отражает опасное положение дел человечества в 21 веке.
Действующий Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш звучал почти отчаянно, когда заявил: “Мы никогда не должны сдаваться. Мы должны дать миру еще один шанс”. Но даже некоторые из тех, кто критикует Совбез, утверждают, что это также может быть моментом возможности – если, например, удастся создать специальный трибунал для расследования действий такой сверхдержавы, как Россия.
“Я, с одной стороны, боюсь, но с другой – настроен оптимистично, – говорит профессор Сэндс. – Этот период может разрушить [правовой] порядок, созданный моментом [разгрома нацизма] 1945 года, или он может развивать и укреплять его. Я склоняюсь до последней точки зрения. Это длинная игра. Два шага вперед и один назад, затем еще один вперед. Мы просто должны придерживаться принципиального подхода”.
В середине 1945 года делегаты из 50 стран собрались в Сан-Франциско, чтобы согласовать Устав ООН – и именно там сэр Энтони Иден, возглавлявший британскую делегацию, узнал о смерти Адольфа Гитлера.
В последние дни у ООН также появились важные признаки перемен. Генеральная Ассамблея – орган, состоящий из всех 193 членов ООН – осудила вторжение и проголосовала за исключение России из Совета ООН по правам человека.
Китай проголосовал против этого шага, а Индия воздержалась – эти две страны имеют треть населения мира. И хотя это решение не влияет на то, что делает или не делает Совбез, моральный сигнал от более чем двух третей членов ООН был очевидным.
Один бывший чиновник ООН с опытом геноцида и военных преступлений сказал мне, что было ошибкой смотреть на нынешний мировой порядок исключительно через призму политики большой силы.
Профессор Мукеш Капила из Университета Манчестера является бывшим представителем ООН в Судане и сыграл немаловажную роль в кампании при признании убийств в Дарфуре геноцидом.
“В борьбе между правильным и неправильным, добром и злом много активности. Не все происходит на стороне плохих парней”, – говорит он. Он указывает на дело против Мьянмы в Международном суде ООН – суде ООН, учрежденном в 1945 году, где одно государство может подать иск против другого. Небольшая западноафриканская нация Гамбия подала в суд на Мьянму якобы за преследование мусульман-рохинджа.
Профессор Капила также ссылается на развитие в последние годы понятия “универсальной юрисдикции”, когда отдельные страны могут судить вероятных военных преступников из других стран, если они арестовывают их на своей земле. Недавним примером является успешное судебное преследование в Германии сирийского офицера в январе прошлого года за убийство, пытки и сексуальное насилие.
Призывы к реформированию Совбеза ООН не являются новыми. Ее долгое время критиковали за отражение имперских реалий сверхдержав, господствовавших в конце второй мировой войны. Там нет постоянного представительства Африки, Индийского субконтинента или Латинской Америки.
Расширение высшего органа ООН не уничтожило бы потенциал соперничества великих держав. Но профессор Капила предполагает, что одним из способов выйти из тупика, созданного правом вето, было бы усиление роли Генеральной Ассамблеи – органа, только что выступившего против России.
“Если Совет безопасности зашел в тупик, то почему бы не создать механизм, с помощью которого один член может передать вопрос на рассмотрение большего жюри – Генеральной Ассамблее. Это более демократично, и это также усиливает давление на Совбез с целью достижения соглашения”, – считает он.
Сейчас кажется, что мало перспектив, чтобы “постоянная пятерка” – Китай, Франция, Россия, Великобритания и США – согласились распылить свое влияние. “Индюшки не голосуют за Рождество”, как говорит профессор Капила. Но он утверждает, что движения гражданского общества в последние годы оказывали мощное давление на прогресс – например, в сфере изменения климата.
“Вещи, которые сейчас кажутся маловероятными, могут стать реальными”, – говорит он.
В основе обещания, данного в Уставе ООН, была идея, что страны должны сотрудничать во избежание войны. Если вооруженный конфликт действительно возникнет, они отправят силы, чтобы попытаться сохранить мир, и мир обеспечит преследование преступников – как ради справедливости, так и ради сдерживания будущих преступлений.
Возможно, кризис в Украине станет одним из тех моментов, когда высокие ставки конфликта повлекут за собой настоящую международную рефлексию и дадут импульс для изменений. Перед уходом от власти канцлер Германии Ангела Меркель печально размышляла о мире, где односторонние действия государств угрожали миру и стабильности.
Госпожа Меркель, выросшая в Восточной Германии до падения Берлинской стены и во время соперничества сверхдержав, предупреждала об опасности забвения – особенно после того, как скончались те, кто имел опыт Второй мировой войны.
“Мы должны позаботиться, чтобы не вступить в историческую фазу, в которой важные уроки истории исчезают. Мы должны напомнить себе, что многосторонний мировой порядок возник как урок из Второй мировой войны”, – говорила она.
Помните, откуда мы вышли, и действуйте так, чтобы нас не затянуло назад – таким было ее сообщение.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.