Вернутся ли украинцы домой

“Мы вернулись в Киев, потому что здесь есть собственное жилье и мы хотели домой”, – рассказывает IT-специалист Николай о причинах своего возвращения из трехмесячной эвакуации в Хмельницкую область, где у него родился сын. 

“Здесь и родители, и медицина для малыша”, – объясняет он. “Работа, продукты, лекарства и даже улучшение в плане горючего – все есть”.

На уточняющий вопрос безопасности он говорит: “Мы считаем, что Киев – достаточно безопасное место в Украине. А главное – мы работаем, платим налоги, донатим на ВСУ и поднимаем экономику, чтобы было куда возвращаться другим”.

“У меня есть ребенок, и я не хочу, чтобы он попал под российскую ракету”, – отвечает мне Евгения, маркетолог, на вопрос, собирается ли она возвращаться в Украину из Польши и когда.

Но кроме этого она называет и другие причины того, почему в ближайшее время она точно не вернется: уже получила отличную возможность работать по специальности в международной компании, ныне ребенок в хорошем лагере, а весной ходил в школу, после которой пару часов можно погулять в хорошем парке. рядом, в Варшаве “хорошая экология”.

И вообще, как мать-одиночка в Польше, говорит Евгения, она может себе позволить более комфортную жизнь за меньшие деньги.

“В Украину мне пока не к чему возвращаться. Работу я потеряла, квартиру также. Жить у родителей и без работы, когда здесь мне комфортно? У меня была неплохая зарплата, но половину я отдавала за жилье. А на другое ничего не оставалось. Здесь я за меньшую зарплату могу позволить себе больше”, – объясняет она, хотя и не исключает, что когда-то – в мирное время – вернется уже с новым опытом и новыми амбициями в Украину.

“Возможно, скоро вернется подруга, которая без английского и здесь может только убирать за 15 злотых в час. А в Украине она классный бухгалтер”, – добавляет Евгения.

Смогут и будут ли украинцы возвращаться домой? И будет ли куда?

С чем мы имеем дело

По данным ООН, по состоянию на конец июня треть украинцев была вынуждена покинуть дома из-за войны – это самый большой миграционный кризис в современном мире.

Более 7 миллионов – это те украинцы, которые покинули дома, но остались в Украине.

Еще около 5,5 миллиона оказались в Европе, из них 3,6 миллиона получили временную защиту в той или иной европейской стране.

Результаты обнародованного в июле опроса, проведенного УВКБ ООН и Агентством ООН по делам беженцев в шести европейских странах, свидетельствуют, что большинство беженцев из Украины надеются вернуться домой как можно скорее, но 65% планируют остаться за границей, пока не изменится ситуация с боевыми действиями и с безопасностью.

Об однозначных планах вернуться в Украину в течение следующих двух месяцев заявили 16% опрошенных, при этом 15% из них планируют остаться в Украине лишь временно – чтобы посетить семью, пополнить запасы или помочь родственникам эвакуироваться.

Теми, кто решил вернуться “навсегда”, преимущественно руководят убеждением, что ситуация с безопасностью там, где они жили до войны, улучшилась – так считают 40%. Но значительная часть возвращается из-за финансовых проблем и необходимости доступа к государственным сервисам.

В этом опросе стоит отметить и запомнить на будущее две цифры: 90% украинских беженцев за рубежом – это женщины и дети, 77% беженцев имеют высшее или специальное профессиональное образование.

Схожи и результаты общенационального опроса социологической группы “Рейтинг”, обнародованные в конце июня. Согласно им, 87% опрошенных выражают намерение вернуться домой. Однако в ближайшее время – всего 15%.

Почти четверть (24%) – хотят вернуться, но еще подождут, и почти половина (48%) – вернутся, но после окончания войны. При этом 8% отметили, что уже не вернутся домой.

По опросу, 38% из тех, кто работал до войны, вернулись на свои рабочие места в обычном режиме, 18% – работают дистанционно, 7% – нашли новое место работы, а вот еще треть до сих пор не работают. И это тоже стоит отметить.

В опросе, проведенном по заказу CASE Украина Киевским международным институтом социологии, сосредоточились на одном простом вопросе: планируете ли вы будущее своих детей и внуков в Украине?

Два сценария, набравших почти одинаковый положительный ответ: если Украина вступит в НАТО, а война прекратится из-за полной капитуляции России – тогда около 85% видят свое будущее в Украине.

В случае перемирия или сценария отсрочки войны – около половины опрошенных сказали, что будут планировать будущее своих детей за границей.

Если война затянется надолго, а угроза бомбардировок и ракетных ударов останется, своих детей в Украине хотели бы видеть менее половины опрошенных – около 43%.

Безопасность “вверх дном”

“Главный фактор – продолжительность горячей фазы войны. Если это завершится к концу года, думаю, мы потеряем примерно 500-600 тысяч населения. Это много, но это не катастрофа, – заявила во время телемарафона директор Института демографии Элла Либанова. – Если горячая фаза войны продлится, скажем, два года, так это может быть и до пяти миллионов”.

По мнению ученого, при продолжительной войне, когда запрет на выезд мужчин призывного возраста завершится, “воссоединение семей произойдет не в Украине, а за границей”.

Украинские экономисты однозначно соглашаются – возвращение украинцев – это, в первую очередь, не об экономике и деньгах.

“Большинство людей, конечно, принимает решение исходя из того, упадет ли моему ребенку на голову крылатая ракета, не упадет ли”, – считает Глеб Вышлинский, исполнительный директор Центра экономической стратегии.

“Есть одна главная предпосылка – безопасность, – говорит Дмитрий Боярчук, исполнительный директор CASE Украина. – Видите, и недели не проходит, чтобы не были обстреляны какие-то гражданские объекты с десятками жертв. Для женщин с детьми это фактор, который очень тяжело толеровать”.

Под русские ракетные удары попадают и тыловые города. А в них гибнут дети, которых родители спасали от обстрелов в более опасных местах.

“И одно дело – ракеты, а другое – что это может перейти в какую-то другую фазу, что-то типа террористических актов, – добавляет экономист. – Пока мы не научились жить так, как в Израиле, с таким подходом к жизни, с “Железным куполом” “Хотя и он тоже не на 100% защищает, такая ситуация будет продолжаться”.

“Украина была достаточно бедной, но безопасной страной. Помните, как говорили: какая страна – такие и теракты? Но это уже не актуально – в стране идет реальная война, – объясняет он. – Если раньше люди были готовы здесь жить, хотя и не очень богато, но относительно безопасно во многих вопросах, то сейчас все стало вверх дном.

Жилье

Важно также, чтобы людям было куда возвращаться – физически. Так что многое будет зависеть и от того, насколько быстро удастся восстановить разрушенное жилье.

“А с этим большая проблема, потому что сейчас и государственный, и местный бюджеты находятся в тяжелом состоянии”, – говорит Глеб Вышлинский.

Экономист отмечает, что несмотря на то, что власти отчитываются о восстановлении инфраструктуры, речь идет прежде всего о критической инфраструктуре.

“И не факт, что удастся восстановить даже критическую инфраструктуру, нужную для начала отопительного сезона. Далее следует вопрос финансирования восстановления частных домов и еще сложнее – многоквартирных домов”.

При этом надо отдавать себе отчет, говорит Глеб Вышлинский, что “в бюджете на это нет денег, а доноры говорят о больших планах восстановления уже после войны”.

В то же время именно в этой сфере государство могло бы продемонстрировать свою роль наиболее эффективно, считает профессор Киевской школы экономики Анна Вахитова.

“У государства очень много хлопот в военном смысле и по восстановлению экономики. Здесь возникнет вопрос эффективности усилий в этих сферах. Поэтому есть только одна отрасль, где было бы неплохо, если бы государство смогло предложить содействие или условия, – это жилье, – рассказала она под время экспертной дискуссии о возвращении украинцев в CASE Украина.– Многие люди потеряли его в результате полного разрушения или получили немалые повреждения. проживание. Никто не захочет возвращаться на пустое место”.

Такие выводы экономистов подтверждаются и многочисленными сообщениями в соцсетях и чатах.

“Жить зимой мы тоже будем на аэродроме?” – так пользователи соцсетей комментировали сообщение местного мэра о визите в Гостомель британского миллиардера Ричарда Брэнсона и сообщения о планах возобновить аэропорт, где россияне уничтожили украинскую “Мрию”.

“Вот хорошо! Скорее бы построили новый аэропорт! Лучше бы за 2 месяца, чтобы до холодов. Мы с Горенки с Садовой все бы пришли туда прятаться зимой. Потому что ни комиссии, ни акта разрушений, никаких перспектив, где приютиться!”

“А когда будут фоточки отремонтированного моста через реку Ирпень, нормальное транспортное сообщение, аптеки… и много того действительно важного для жителей поселка?”

За время войны россияне разрушили более 15 миллионов квадратных метров жилья украинцев.

Больше повреждений жилищного фонда – в Донецкой, Харьковской, Киевской, Черниговской областях, – такие данные озвучила председатель профильного комитета парламента Елена Шуляк.

Всего с начала российского вторжения около 800 тысяч украинцев вообще потеряли жилье.

За компенсацией пока обратился только каждый третий.

Экономический советник президента Олег Устенко в интервью FT заявил, что в ближайшие месяцы для финансирования дефицита бюджета Украине нужны не 5 млрд долларов помощи от международных партнеров, о которых говорили и президент, и премьер, а все 9 млрд.

Он объяснил это именно необходимостью расходов на экстренное жилье и ремонт жилья для миллионов людей, а также на финансирование базового минимального дохода для потерявших работу украинцев.

Работа

“Для тех (женщин с детьми), кто потерял дом, вариант возвращения в Украину может рассматриваться только когда или в Украине будут очень хорошие возможности для заработка – существенно лучше, чем в странах, где они сейчас находятся, или если мужчина найдет хорошую работу в Украине и к нему можно будет возвращаться уже другой регион Украины”, – считает Глеб Вышлинский.

Дополнительным условием возвращения женщин с детьми – а это самая большая категория внутренних и внешних переселенцев как в Украине, так и за рубежом – работа садиков и школ.

“Иначе они просто не смогут работать, если они работали раньше и если у них нет другого источника доходов”, – считает Глеб Вышлинский.

Поэтому, кроме того, где жить, решение о возвращении домой будет зависеть и от того, есть ли, за что жить. Но данные по рынку труда также неутешительны.

Особенно это касается крупных промышленных предприятий, которые часто были “градообразующими”.

Сейчас “Азовсталь” является символом сопротивления и разрушения Мариуполя, а до войны это был третий по объему производства металлургический комбинат в Украине.

Например, с середины июня Группа Метинвест начала процесс приостановки работы ГОКа в Кривом Роге. А с 1 июля приостанавливает добычу на двух горно-обогатительных комбинатах в Кривом Роге (Ингулецком ГОКе и совместном предприятии Южный ГОК) и сокращает работу “Каметстали” в Каменском.

Среди причин называют логистические факторы (высокая стоимость перевозок из-за блокирования портов), рост себестоимости производства (рост цен на газ, электроэнергию, сырье) и падение цен на продукцию. С середины июля также приостанавливается добыча на Северном ГОКе. Из горно-обогатительных комбинатов группы в Украине продолжит работу с уменьшенной мощностью только Центральный ГОК.

Для того чтобы экономически запустить механизм восстановления промышленности, рабочих мест и экономики, нужно иметь деньги и рынки сбыта, говорит Глеб Вышлинский.

“Чисто теоретически, если нам дадут страхование от военных рисков, здесь начнут строить предприятия, например, из пищевой продукции, и экспортировать это на европейские рынки”, – рассуждает экономист, но сразу же снова возвращается к фактору безопасности: никто ничего не будет строить, если туда в любой момент попадет российская ракета.

А вот Дмитрий Боярчук считает, что для возвращения украинцев “фактор потери работы не будет критическим”.

“По завершении горячей фазы боевых действий будут значительные средства и инвестиции на восстановление. И здесь действительно будет дефицит рабочей силы. Вопрос только в том, когда начнется это восстановление и в каком виде”, – говорит он.

Но экономист признает: сейчас работы в определенных отраслях действительно нет, потому что нет и спроса: “Например, если раньше нужно было ждать, чтобы вам кто-то мог сделать ремонт, то сейчас ситуация несколько иная – вы буквально с сегодняшнего дня на завтра можете договориться, потому что работы нет, или в таких объемах, как раньше, нет”.

Впрочем, есть и сектора, где и сейчас нет проблемы с рабочими местами – аптеки, банки, магазины продовольственных товаров, телекоммуникационные компании работают.

Однако, как отметят в OLX-робота, за время войны список востребованных профессий изменился. Если в начале 2022 года работодатели чаще искали специалистов в сфере торговли – от кассиров и продавцов до менеджеров по продажам и торговым представителям, то в июне список вакансий с наибольшим количеством объявлений в июне на OLX выглядел так:

• водитель (6194 вакансии);
• продавец (4454);
• разнорабочий на строительстве (2179);
• швея/портной (1 684);
• повар (1531).

Впрочем, если говорить о возвращении украинцев домой и работе, следует отдавать себе отчет, что эту работу они уже – иногда очень успешно – ищут и находят за границей.

При этом, как отмечает директор Института демографии и социальных исследований Элла Либанова, около 70% попавших в европейские страны украинок имеют высшее образование.

“Это фантастическая цифра для Европы и для нас. Эти люди определенно конкурентоспособны на местных рынках труда”, – заявила ученый на экспертной дискуссии CASE Украина.

“Европа будет бороться за этих людей, – и Польша, и Германия, и Чехия – любая страна будет бороться. Это огромный вызов, и к этому нужно относиться очень серьезно, – говорит Элла Либанова. – Поэтому нужно уже сегодня думать, а не ждать, пока закончится война и потом кого-то возвращать. Может оказаться так, что пока война закончится, уже некому будет возвращать, люди уже там адаптируются, найдут работу и будут жить”.

Она также обращает внимание и на еще один аспект: среди выезжающих есть две группы “беженцев”. Первая – это те, кто реально убегал от войны, защищая свою жизнь и жизнь своих детей, и они преимущественно настроены на возвращение, их примерно 85-90%.

Вторая группа – примерно 10-15% – те, которые пытались воспользоваться либеральными условиями пребывания в других странах, получить легальный статус и работу.

Надо осознавать, что эти люди не вернутся, а потому, утверждает Элла Либанова, “мы должны бороться за возвращение основной группы”.

Для этого, говорит она, “не должно быть осуждения в обществе, чтобы не создавался имидж уехавших людей, как каких-то предателей или недостаточно патриотов, потому что это сразу отталкивает”.

А во-вторых, “надо поощрять ситуацию, когда человек может из-за границы работать в Украине”, считает демограф.

“Причин для этого много – налоги, культурные, рабочие связи, а основное – это увеличивает вероятность возвращения такого человека потому, что он работал, продолжает работать и знает, куда вернется”.

По социологическим опросам, о желании остаться за границей уже заявляют 8-10% опрошенных. Приблизительно на таком же уровне показатель желающих покинуть Украину был и до войны, а война, как бы цинично это ни звучало, обеспечила реальные возможности для тех, кто только размышлял над тем, чтобы покинуть Украину.

“Если риски безопасности будут продолжаться долгое время, то здесь будет системная проблема с тем, что люди, которые сейчас находятся за границей, найдут себе хорошие рабочие места, адаптируются к местной среде и просто не будут возвращаться в Украину. А впоследствии к ним приедут мужчины. это будет длительная и уже необратимая потеря граждан, как потребителей – это уменьшит объем рынка”, – рассказывает Глеб Вышлинский о следующей волне миграции и ее последствиях.

И добавляет: “Когда мы говорим о возврате, то речь идет о возврате физически и налогов на потребление”.

Дмитрий Боярчук обращает внимание и на еще одну проблему, связанную с адаптацией украинцев за границей – они уже увидели другой уровень оплаты своего труда.

“Вопрос у людей будет, зачем мордоваться за 5-6 тысяч гривен, если в той же Варшаве зарплата начинается с 3-4 тысяч злотых (это 30-40 тысяч гривен)?”

Впрочем, даже не это главное – в нынешней ситуации никакие сугубо экономические стимулы не помогут вернуть украинцев домой, считает экономист.

“Вопрос не в том, как вернуть украинцев, вопрос о том, как создать условия для тех, кто готов нести риски и  опасность для своей жизни и здоровья”, – считает Дмитрий Боярчук.

Он также предупреждает: “Нужно привыкать к мнению, что определенное количество украинцев – женщин, детей – останется за границей, и они не вернутся. И так же нужно привыкать к мнению, что этих людей будут замещать мигранты, в том числе и из третьих стран” , в частности, и из Беларуси и России. И этот вопрос нужно задавать и подходить к нему серьезно”.

Именно в этом смысле актуальными станут нормы, ранее считавшиеся дискуссионными. “Гражданство надо предоставлять после изучения истории, языка, сдачи экзаменов, – считает экономист. – Потому что мы можем выиграть войну, но в условиях такой миграции этот “русский мир” к нам заползет через другие ворота”.

Дмитрий Боярчук также не исключает, что и после завершения войны Украиной может ожидать еще одна волна миграции – “вопрос только в масштабе”. И тогда это уже не будут “беженцы с рюкзачком и тремя сумками”.

“Здесь проблема в том, что большинство людей понимают, что Россия не провалится мгновенно под землю, и некоторые будут принимать решения, исходя из того, что они не готовы тратить свою жизнь, чтобы бороться с этим сплошным злом, жить и постоянно ожидать нового нападения “.